Формирование антибольшевистского сопротивления в Поволжье, как и в других регионах, происходило на основе активизации подпольных групп. Среди них наибольшей организованностью отличались эсеровские боевые структуры и офицерские организации бывшего Казанского военного округа.

С конца апреля 1918 г. под руководством Военной организации эсеровской партии были созданы подпольные структуры в Самаре, Уфе, Челябинске, Казани и Симбирске.

С чехами и без них

Наиболее сильный Самарский центр подготовил вооруженное выступление одновременно с атакой города Пензенской группой Чехословацкого легиона под командованием поручика С. Чечека. Были сформированы две офицерские дружины и одна партийная - эсеровская, общей численностью около 500 бойцов. Руководство военным штабом подпольщиков взял на себя 26-летний подполковник артиллерист Н. А. Галкин. При этом участники поволжского подполья планировали действовать даже в том случае, если чехословаки Чечека откажутся от идеи вооруженного выступления. Историк С. П. Мельгунов писал: «В русской общественной среде готовились организованно к выступлению против большевиков задолго до прихода чехословаков, причем имелось в виду задержаться на Волге и на Урале…» Самарские подпольщики рассчитывали на активную поддержку со стороны крестьянства.

В тот момент, когда чешские легионеры вошли в Самару (8 июня 1918), в городе уже действовала гражданская власть. Новое правительство - Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) - было составлено из правых эсеров - членов Учредительного собрания, единственного легитимного всероссийского органа власти после падения Временного правительства. В первоначальный состав Комитета вошли: члены Самарского губернского совета крестьянских депутатов И. М. Брушвит и Б. К. Фортунатов, член Самарского совета военных депутатов П. Д. Климушкин, депутат Минского губернского совета И. П. Нестеров и председательствующий - член Тверского губернского совета крестьянских депутатов В. К. Вольский.

Солдаты Чехословацкого корпуса рассматривают захваченный вымпел красного отряда. Июнь 1918 г.

По воспоминаниям Климушкина, уже накануне выступления были заготовлены воззвания к населению, в которых содержалась оценка большевиков как отдавших страну «немецкому штыку» и опозоривших ее «перед всеми народами своим предательским сепаратным миром», насилием захвативших «власть в стране вопреки воле народа» и посягнувших «на эту волю в лице Учредительного собрания». Говорилось также о не состоявшейся еще на тот момент победе над этой властью: теперь она «сметена тем же оружием. Переворот, совершенный нами благодаря подходу к Самаре доблестных чехословацких отрядов, совершен во имя великого принципа народовластия и независимости России». Также в воззваниях разъяснялось, что «Комуч своей ближайшей задачей ставит укрепление власти Учредительного собрания, создание Национальной армии для борьбы с внешним врагом. В области внешней политики… сохраняет верность союзникам и отвергает всякую мысль о сепаратном мире, а потому не признает силы Брестского мирного договора».

Народовластие и идея восстановления Учредительного собрания

Комуч представлял собой коллегиальный орган управления, который сосредоточил в своих руках высшие военные и гражданские полномочия. В структуру Комитета должны были входить лица, «избранные от Самарской губернии на основании всеобщего избирательного права», а также «представители от местных самоуправлений» (приказ № 1 от 8 июня 1918 г.). В дальнейшем предполагалось, что по мере прибытия других членов Учредительного собрания в Самару, они автоматически входили бы в это правительство. Две партии - большевиков и левых эсеров, - организовавшие разгон Учредительного собрания, были исключены из восстанавливаемой структуры. В августе 1918 г. Комуч состоял уже из 29 членов Собрания, оказавшихся на территории Самарской губернии.

Комитет развернул активную законо-творческую работу. В приказе № 1 (все законы, принятые Комитетом до образования Совета управляющих, облекались в форму приказов) была провозглашена программа новой власти: «Именем Учредительного собрания большевистская власть в г. Самаре и Самарской губернии объявляется низложенной. Все комиссары отрешаются от занимаемых ими должностей. Во всей полноте своих прав восстанавливаются распущенные советской властью органы местного управления: городские думы и земские управы, коим предлагается немедленно приступить к работе… Все ограничения и стеснения в свободах, введенные большевистскими властями, отменяются и восстанавливается свобода слова, печати, собраний и митингов… Комиссары и заведующие советскими предприятиями обязаны в трехдневный срок сдать все дела вновь восстановленным органам по принадлежности или назначенным Комитетом лицам… Революционный трибунал, как орган, не отвечающий истинным народно-демократическим принципам, упраздняется и восстанавливается окружной народный суд… Единая, независимая, свободная Россия. Вся власть Учредительному собранию. Вот лозунги и цели новой революционной власти…»

Наряду с окружным судом, в судебной системе восстанавливались мировые суды (за возобновлением их работы наблюдало уездное земство), а также военно-окружной суд (его председателем по совместительству стал товарищ председателя Самарского окружного суда В. Н. Аристов) и военно-прокурорский надзор.

Уже с середины лета возникла потребность выделения особого «упорядоченного» аппарата управления, подотчетного Комитету, но в определенной степени автономного от него, и со второй половины августа 1918 г. начал работу Совет управляющих ведомствами, ставший фактически правительством на занимаемой Комучем территории Поволжья. В его состав входили 14 ведомств: государственной охраны, земледелия, продовольствия, торговли и промышленности, труда, финансов, путей сообщения, почт и телеграфов, государственных имуществ и государственного контроля, военное, внутренних дел, юстиции, просвещения и иностранных дел. В числе руководителей оставались П. Д. Климушкин (ведомство внутренних дел) и И. П. Нестеров (ведомство путей сообщения). Иностранными делами, почтой и телеграфом руководил один из лидеров Самарской партийной организации эсеров М. А. Веденяпин-Штегеман. Председателем Совета и управляющим ведомством государственной охраны стал бывший глава Иркутской губернской милиции эсер Е. Ф. Роговский. С одобрения Комитета в Самару перенес свою работу ЦК партии эсеров: председатель ЦК В. М. Чернов приехал сюда 20 сентября 1918 г. Большинство членов Совета состояли в партии правых эсеров. Однако меньшевик И. М. Майский стал управляющим ведомством труда, кадет Г. А. Краснов занимал должность управляющего контрольным отделом, а Н. А. Галкин, произведенный Комучем в генерал-майоры, возглавил Военное ведомство.

Социально-политическая программа под красным флагом

Основой политического курса Комуча стали социалистические лозунги, которые, как считали его члены, максимально выражали интересы простых избирателей. В законодательной деятельности эсеры обращались к нормативной базе, созданной Временным правительством и Всероссийским Учредительным собранием. В частности, принятый Собранием 5 января 1918 г. закон о земле стал основой аграрной политики Комуча. Этот акт в основе походил на большевистский Декрет о земле, так как упразднял любые формы частной собственности на землю и передавал распоряжение ею местным общинам или земельным комитетам. Право на урожай на захваченных крестьянами частновладельческих землях принадлежало «посевщикам» (приказ № 124 от 22 июля).

В знак преемственности с «февралем 1917 года» над зданием правительства в Самаре был поднят красный флаг, а в организуемой Народной армии запретили ношение погон и кокард как атрибутов «старого режима». Красные знамена с вышитыми на них надписями «Власть народу - власть Учредительному собранию» отправили на фронт уже через неделю после формирования демократического правительства в Самаре (приказ № 19 от 14 июня).

Новая власть национализировала весь автотранспорт, отдельным приказом (№ 28 от 16 июня) запретив «езду на автомобилях частным лицам». Твердые цены на хлеб отменялись, однако нормированное распределение продуктов сохранялось и специально созданная «продовольственная управа» была провозглашена «государственным органом, ведающим все продовольственное дело, контролирующим, направляющим его, издающим обязательные постановления и инструкции, разрешающие те или иные операции с хлебом». Частные сделки с продовольствием должен был контролировать так называемый Хлебный совет - орган, состоявший из восьми человек: трех представителей самарской биржи, трех членов губернского совета кооперативов, а также представителя отдела зернохранилищ местного отделения Госбанка и представителя продовольственной управы (приказ № 53 от 27 июня).

Отношения с другими антибольшевистскими силами

Примечательным фактом, характеризующим всероссийский статус Комуча, стало его признание со стороны Уральского и Оренбургского казачьих войск. Оренбургский атаман, член Учредительного собрания полковник А. И. Дутов, вошел в состав Комитета (постановление Комуча от 15 июля 1918). А с уральским войсковым правительством был заключен специальный договор, предусматривавший подчинение казаков Комучу не только во время военных действий, но и в гражданской жизни. Уполномоченным войска в Самаре стал полковник С. А. Щепихин.

Комитет членов Учредительного собрания. Среди присутствующих: П. Д. Климушкин (4-й слева), В. К. Вольский (7-й слева), И. П. Нестеров (2-й справа). Самара, 1918 г.

Также была предпринята попытка установления взаимодействия между Поволжским фронтом и Добровольческой армией. Щепихин писал ее Верховному руководителю генералу М. В. Алексееву о готовности признать его старшинство исходя как из военной, так и из «политической конъюнктуры». Глава военного ведомства Комуча Галкин, опасавшийся вначале, что Добровольческая армия внесет раскол, в конце августа 1918 г. признавал необходимость приезда Алексеева в Самару даже «ранее, чем придет Добровольческая армия, дабы впредь уничтожить всю резкую разницу армий… Комитет Учредительного собрания решил пойти на все уступки, кроме земельного вопроса… они сами поняли, что нужно вести твердую политику». Однако эти планы не осуществились.

Привлечение общественности и поражение на местных выборах

Особое место в государственном строительстве Комуча занимали структуры общественного самоуправления, «представительной демократии». В выступлении на сессии Самарской городской думы, возо-бновившей свою работу в июне 1918 г., Климушкин заявлял: «В недалеком будущем на органы самоуправления будет возложена широкая государственная работа. Прошло то время, когда эти органы были в загоне, когда они противопоставлялись центральной власти. Органы местного самоуправления должны быть и органами государственной власти». Декларировались новые принципы «кадровой политики», согласно которым «элементу общественности» должно было отдаваться предпочтение перед «многочисленной корпорацией чиновников царских министерств».

Помимо земско-городского самоуправления к сотрудничеству с властью призывались также многочисленные земельные, районные и домовые комитеты, продовольственные управы, квартальные советы (приказ № 23 от 15 июня). Неизменными оставались фабрично-заводские комитеты, более того, за их насильственный роспуск предусматривалась ответственность «по законам военного времени» (приказ № 4 от 8 июня). В принципе, не отрицались даже структуры советской власти, а именно Советы рабочих депутатов. В приказе Комуча № 1 заявлялось: «существующие Советы распускаются», но при этом оговаривалось, что «порядок новых выборов будет определен рабочей конференцией». Признавая обоснованность ограничений гражданских свобод условиями военного времени, Комуч все же не отказывался от проведения выборов городских органов самоуправления.

Однако узкопартийная политика Комитета вызвала реакцию, далекую от ожидаемой. Об изменившемся отношении к эсерам и их программе свидетельствовали итоги выборов в думы поволжских городов, прошедшие в середине августа 1918 г. На избирательные участки пришли от 17 до 30 % граждан, имевших право голоса. Сенсацией стало поражение социалистического блока, единого по спискам эсеров и социал-демократов (меньшевиков). Особенно впечатляющими результаты были в тех районах, где еще в ноябре 1917 г. левые партии получили большинство (по Средневолжскому региону за эсеров голосовали тогда 57,2 % избирателей). Только в Самаре социалистам удалось набрать более 50 % мест, в то время как в Уфе, Симбирске и Оренбурге за них проголосовали не многим более 35-40 % избирателей. Обозреватели констатировали падение интереса к «социалистическим идеалам».

Народная армия

Главнокомандующим Народной армией Комуча и мобилизованными частями Оренбургского и Уральского казачьих войск стал начальник 1-й Чехословацкой гуситской стрелковой дивизии С. Чечек. Предполагалось, что Народная армия будет состоять исключительно из добровольцев, причем не только убежденных противников советской власти, но и «убежденных социалистов». Положение о Народной армии, в частности, устанавливало равноправие всех чинов армии вне службы, соблюдение субординации во время несения службы, а также необходимость принятия мер по сближению офицеров и солдат для поднятия культурного уровня и гражданской зрелости солдатских масс. Первым подразделением армии стала самарская 1-я Добровольческая дружина, сформированная под руководством полковника В. О. Каппеля - будущего легендарного героя Белого движения на Востоке России (с июля 1918 г. он стал командующим Народной армией). Принимая командование дружиной, Каппель заявил, «что считает первым и священным делом каждого борца против большевиков стремление к общей согласованной борьбе… независимо от политических взглядов и партийной принадлежности».

Армия комплектовалась по милиционной системе: каждый город выставлял батальон пехоты и эскадрон конницы, а каждая волость - «дружинную роту». Командование брали на себя как кадровые офицеры, так и «офицеры военного времени» - бывшие крестьяне и рабочие, авторитетные в своей среде. Наименования частям давали, как правило, по городу или уезду, где происходило формирование. Помимо добровольческих подразделений в городах и волостях создавали также и местные боевые дружины самоохраны. Но все-таки основную боевую нагрузку в Поволжье несли на себе части Чехословацкого корпуса.

Боевые действия

Первый этап военных действий на Волге (июль - сентябрь 1918) прошел для эсеров успешно. Операции развивались по двум основным направлениям: вверх и вниз по Волге, соответственно на Казань - Свияжск - Пермь и на Саратов и Царицын. Захваченные чехами Сызранский и Симбирский железнодорожные мосты через Волгу позволяли постоянно получать подкрепления с Урала и из Сибири.

Части под командованием полковника Каппеля после 150 км марша по правому берегу Волги 21 июля взяли Симбирск. Положение Красной армии осложнялось мятежом главнокомандующего Восточным фронтом красных, левого эсера М. А. Муравьёва. Намереваясь одновременно со своими партийными сторонниками в Москве свергнуть большевистский Совнарком и возобновить войну с Германией, Муравьёв попытался повернуть вверенные ему войска на Москву. Однако части «интернационалистов» (китайцы, венгры и др.) и латышских стрелков отказались подчиниться приказу, и 10 июля 1918 г. главком застрелился (по другой версии, погиб в перестрелке). Также в этот период большевикам пришлось спешно стягивать силы для подавления организованных «Союзом защиты Родины и Свободы» Б. В. Савинкова восстаний в Ярославле, Муроме, Рыбинске и Костроме.

Следующим значительным и весьма эффектным успехом Народной армии стало освобождение добровольцами Каппеля Казани 7 августа. Город дал еще около 2 тыс. добровольцев, а также богатые склады боеприпасов и снаряжения. Кроме того, важнейшим результатом операции стал захват золотого запаса Российской империи, эвакуированного в Казань еще по распоряжению Временного правительства (651 млн рублей золотом и на 110 млн рублей кредитных билетов). Все имущество фонда было описано и опечатано, а когда приближение красных к городу стало опасным, отправлено в тыл.

В эти же дни в южном направлении на Саратов продвигался другой добровольческой отряд - полковника Ф. Е. Махина. Ему удалось занять Хвалынск и Вольск (6 сентября). До Саратова оставалось 120 км, но развить наступление Махину не удалось. Теперь Волжский фронт опирался на линию Казань - Симбирск, удерживая в центре Самару. Сентябрьские бои на Волжском фронте серьезно ухудшили положение Комуча. 27 августа была отбита попытка Каппеля овладеть еще одним железнодорожным мостом через Волгу и, заняв Свияжск, расширить операции в сторону Нижнего Новгорода. Под напором численно превосходивших красных каппелевцы не смогли удержаться в Казани, и 8 сентября город пал. 12 сентября войска большевиков овладели Симбирском и мостом через Волгу. Чтобы избежать окружения, группа Махина 13 сентября оставила Вольск и стала отступать к Самаре. 14 сентября Северная и Южная группы объединились около столицы Комуча, рассчитывая удержать так называемую Самарскую Луку (изгиб Волги) и Сызранский мост. Однако Народная армия и казаки не смогли отбить мощный фронтальный удар красного Восточного фронта, и 7 октября Самара была оставлена ими.

После военного поражения члены Комуча перебрались в Уфу, где сложили свои полномочия в пользу местного антибольшевистского правительства - Уфимской директории. Комитет был преобразован в Съезд членов Учредительного собрания, работавший до конца 1918 г.

Основные итоги

Антибольшевистское сопротивление на Волге, сдерживая наступление красных, позволило сосредоточиться силам белых армий в Сибири и на Урале. Волжский фронт прикрыл собой восток России. По словам профессора Г. К. Гинса, ставшего министром Временного Сибирского правительства, «историческая справедливость требует отметить, что отсрочка набора Сибирской армии и возможность некоторой подготовки мобилизации явились результатом самоотверженной борьбы на берегах Волги так называемой Народной армии. Интеллигентная по составу, сознательно враждебная коммунизму, но плохо подготовленная и плохо снабженная, она была вынуждена к осени отступить к Уралу, но все лето она давала возможность Сибири организовываться и подготовлять военную силу». 180-тысячная Сибирская армия стала основой будущей Русской армии адмирала Колчака.

Василий Цветков, доктор исторических наук

Создан в Самаре 8 июня 1918 г. В него вначале вошли пять членов Учредительного собрания: И. М. Брушвит, В. К. Вольский, П. Д. Климушкин, И. П. Нестеров, Б. К. Фортунатов. Позже он объединил около сотни приехавших в Самару членов Учредительного собрания вместе с его председателем В. М. Черновым. Политическое руководство Комучем осуществляли правые эсеры. Тогда меньшевик И. М. Майский возглавил ведомство труда . Народной армией Комуча командовал и полковник В. О. Каппель. Главной военной силой были легионеры чехословацкого корпуса. За Комуч под Казанью сражался Б. В. Савинков с членами «Союза защиты родины и свободы». В первых приказах самарского Комуча сообщалось о низложении большевистской власти и восстановлении городских дум и земств. В связи с этим - решением ВЦИК от 14 июня 1918 г. правые эсеры и меньшевики изгонялись из Советов всех рангов. Комуч 12 июля 1918 г. признал недопустимым вхождение в состав Комуча большевиков и левых эсеров как партий, отвергнувших Учредительное собрание. Комуч считал себя продолжателем политики Временного правительства и полагал сложить свои полномочия перед Учредительным собранием, которое изберет «всероссийское правительство». В воззвании Комуча 8 июня 1918 г. говорилось, что переворот «совершен во имя великого принципа народовластия и независимости России» .

В декларативных воззваниях и приказах Комуча было много демагогического. А. С. Соловейчик, участник комучевского движения, писал чуть позже, оправдывая свои действия: в Самаре с большевиками велась борьба на словах, а на деле «созданное новое министерство охраны государственного порядка и безопасности вело усиленную слежку за добровольцами-офицерами, за кадетами и за буржуазией и сквозь пальцы смотрело на большевиков». Ему вторил К. В. Сахаров, колчаковец, будущий русский фашист в зарубежье: «Как во время существования самарского правительства, так и во времена Директории все его усилия были направлены не к борьбе с большевиками, а как раз к обратной цели: к воссозданию единого социалистического фронта, другими словами - к примирению с большевиками путем компромиссного решения. Одной из первых забот новой власти было учреждение особой охранки для борьбы с контрреволюцией справа» .

А на самом деле… Самара, 8 июня 1918 г., день захвата города легионерами и комучевцами. В этот, первый же день были зверски, самосудом убиты председатель революционного трибунала Ф. И. Венцек, заведующий жилищным отделом горисполкома И. И. Штыркин, популярный пролетарский поэт и драматург, слесарь А. С. Конихин, рабочие-коммунисты Абас Алеев, Е. И. Бахмутов, И. Г. Тезиков, член агитаторской группы молодежи Я. М. Длуголенский, работник коллегии по формированию Красной Армии Шульц, красногвардейка Мария Вагнер и другие. Поплатился жизнью за попытку оказать помощь раненому красноармейцу рабочий П. Д. Романов. В этот же день расстреляно более 100 захваченных в плен красноармейцев и красногвардейцев. Вооруженные патрули по указаниям из толпы расстреливали заподозренных в большевизме лиц прямо на улице. В приказе № 3 Комуча предлагалось доставлять в штаб охраны города всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, и тут же были арестованы «по подозрению в большевизме» 66 человек .

Симбирск, 26 июля 1918 г., предсмертное письмо И. В. Крылова, председателя ревтрибунала, из тюрьмы жене о детях: «Я люблю их безумно, но жизнь сложилась иначе» . Он тоже был большевик, и не он один был в Симбирске расстрелян по должности и партийной принадлежности.

Казань была захвачена комучевцами и легионерами 6 августа 1918 г. Террор сразу же захлестнул город. П. Г. Смидович делился впечатлениями: «Это был поистине безудержный разгул победителей. Массовые расстрелы не только ответственных советских работников, но и всех, кого подозревали в признании советской власти, производились без суда, - и трупы валялись по целым дням на улице» . А. Кузнецов, очевидец: «На Рыбнорядской улице, - вспоминал он, - я увидел и первые жертвы боя - славно погибших защитников этих баррикад. Первый - моряк, крепкий, сильный, широко раскинув руки, лежал на тротуаре. Он был весь изуродован. Кроме огнестрельных ран (белогвардейцы стреляли разрывными пулями), были штыковые и следы от ударов прикладом по голове. Часть лица вдавилась, отпечатав приклад. Ясно было видно, что раненых зверски добивали… Это было похоже на пир дикарей, справлявших тризну на трупах побежденных» .

Жертвами комучевского террора стали полковник Руанет, перешедший с солдатами на сторону большевиков, председатель губернского Совета и комитета РКП(б) Я. С. Шейнкман, комиссар Татаро-Башкирского комиссариата при Наркомнаце РСФСР и председатель Центральной мусульманской военной коллегии, член Учредительного собрания Мулланур Вахитов, руководитель бондюжских большевиков и первый председатель Елабужского уездного Совета депутатов С. Н. Гассар, комиссар юстиции Казани М. И. Межлаук, представитель самарской партийной организации Хая Хатаевич, организаторы рабочих отрядов братья Егор и Константин Петряевы, профсоюзный работник А. П. Комлев и многие другие.

Можно упрекать советскую историографию в том, что ее выводы иллюстрируются фактами террора против большевиков прежде всего, а не многочисленными жертвами беспартийного населения страны. Но ведь и факт остается фактом: представители демократии, социалистических партий убивали в первую очередь тех, с кем еще недавно бывали вместе в царских ссылках и тюрьмах. Они заявляли о себе как «третьей» силе, действующей между «двумя большевизмами» (диктатурами большевиков и генералов), но это не исключало их карательных действий против всех, кто, с их точки зрения, нарушал их право строить свое «народовластное» государство. Потому и Колчак в июне 1918 г. в интервью заявлял о своей поддержке Учредительного собрания, так как это поможет спасти Россию от большевиков. А в августе 1918 г. Колчак продолжал: «Гражданская война по необходимости должна быть беспощадной. Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штыки. Военная диктатура - единственная эффективная система власти» .

Наверное, поэтому раньше других ведомств после захвата власти в Самаре комучевцы создали ведомство государственной охраны (контрразведка), ставшее частью управления внутренних дел (руководитель - заместитель председателя Комуча П. Н. Климушкин). На работу в это ведомство приглашались офицеры-добровольцы, дезертиры Красной Армии, по рекомендации бывших работников охранки или земств. Число сотрудников в разных городах колебалось от 60 до 100, включая платных агентов. Все учреждения обязывались оказывать контрразведке «беспрекословное и полное содействие».

Бывший управляющий делами Комуча Я. Дворжец, впоследствии перешедший на сторону советской власти, признавал, что «террор и работа, от которой отказался даже народный социалист Хрунин, требовалась, вдохновлялась и руководилась эсером, членом Учредительного собрания и министром Климушкиным, содружественно и успешно работавшим с соответствующим требованием штаба (в лице генерала Галкина), начальником штаба и охраны Коваленко» . Уже в августе территория, подведомственная Комучу, была покрыта сетью военно-полевых судов, а карательные органы выделились в специальный отдел государственной охраны во главе с Е. Ф. Роговским. Согласно приказу Комуча от 20 июня 1918 г. граждане подлежали суду за шпионаж, за восстание против власти Комуча (при подстрекательстве к восстанию), за умышленное разрушение или порчу вооружения, военного снаряжения, продовольствия или фуража, за повреждение средств связи или транспорта, за оказание сопротивления милиции или любым другим властям, за хранение оружия без соответствующего разрешения. Суду предавались также граждане, виновные «в распространении необоснованных слухов» и в «погромной агитации». В сентябре 1918 г., терпя поражение на фронте, Комуч объявил приказ о принятии чрезвычайных мер для поддержания общественного порядка. Согласно этому приказу учреждался чрезвычайный военный суд, выносивший только один приговор - смертную казнь . Одновременно в городах действовали чешские, а в Казани и сербская контрразведки.

8 июня 1918 г., когда в Самаре начались самосуды над партийно-советскими работниками и в течение дня погибли сотни людей, Комуч призвал «под страхом ответственности немедленно прекратить всякие добровольные расстрелы. Всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, предлагаем немедленно арестовывать и доставлять в штаб охраны» . И продолжали расстреливать уже на «законном» основании. 11 июня Комуч дал указание начальнику самарской тюрьмы: приготовить места на полторы тысячи человек. 26 июня в тюрьме находилось 1600 человек, из них 1200 пленных красноармейцев, а вскоре газеты сообщили, что тюрьма переполнена, заключенных стали переводить в бугурусланскую и уфимскую тюрьмы . А там их старались «разгрузить»: у моста через реку каждую ночь в час или в два производились расстрелы.

10 июля 1918 года комучевцы вступили в Сызрань, и тут же последовал приказ «выдать немедленно всех сторонников советской власти и всех подозреваемых лиц. Виновные в их укрывательстве будут преданы военно-полевому суду». Вернувшийся из Сызрани член Комуча П. Г. Маслов докладывал: «Военно-полевой суд в Сызрани находится в руках двух-трех человек… Проявляется определенная тенденция подчинить сфере своего влияния всю гражданскую область… Им вынесено шесть смертных приговоров в один день. По ночам арестованных выводят и расстреливают» .

В архивном фонде Комуча, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации, есть списки арестованных, содержащихся в тюрьмах Самары, Симбирска, Уфы и других городов. Их много. Для освобождения мест для вновь прибывающих арестованные, особенно пленные, переводились в концлагеря. О переводе 52 красноармейцев из уфимской тюрьмы сообщалось в конце августа 1918 года . Уполномоченный Комуча по Вольскому и Хвалынскому уездам докладывал в то же время: «Несмотря на мои старания ограничить аресты лишь необходимыми случаями, они практиковались в широких размерах, и места заключения в Хвалынске все время были переполнены, хотя часть наиболее важных арестантов была отправлена в Сызрань, явилась необходимость устроить плавучую тюрьму, которая при эвакуации Хвалынска принесла огромную пользу» ". Арестовывали по подозрению и доносам, агитацию против власти, сочувствие красноармейцам. Охранники делили между собой вещи арестованных, занимались вымогательством. Это был самый настоящий произвол.

Эсеры пытались от имени Комуча установить подобие законности. Они стали создавать следственно-юридические комиссии для рассмотрения оснований ареста, арестовывать только с разрешения Комуча. Самарская городская Дума запросила Комуч о причинах арестов, «беспорядочно и хаотично производящихся в городе». На это откровенно ответил член Комуча Брушвит: «Власть будет арестовывать за убеждения, за те убеждения, которые ведут к преступлениям» .

В самарской тюрьме в качестве заложников содержались 16 женщин - жен и сестер ответственных советских работников. Среди них были Цюрупа, Брюханова, Кадомцева, Юрьева, Кабанова, Мухина с сыном и другие. Содержались они в плохих условиях. По предложению Я. М. Свердлова они были обменены на заложников, указанных Комучем и до того содержавшихся в советской тюрьме.

Майский констатировал, что, несмотря на широковещательные заявления лидеров Комуча, никакой демократии на подвластной ему территории не было. Эсеры сажали в переполненные тюрьмы, пороли крестьян, убивали рабочих, посылали в волости карательные отряды. «Возможно, что сторонники Комитета мне возразят: в обстановке гражданской войны никакая государственная власть не в состоянии обойтись без террора, - писал Майский. - Я готов согласиться с этим утверждением, но тогда почему же эсеры так любят болтать о „большевистском терроре“, господствующем в Советской России? Какое они имеют на это право? Террор был в Самаре… И от этого террора партия социалистов-революционеров не сможет отмыть своих „белоснежных“ риз, сколько бы она ни старалась» .

При наступлении красных комучевцы эвакуировали тюрьмы в так называемых «эшелонах смерти». В первом поезде, отправленном в Иркутск из Самары, было 2700 человек, во втором из Уфы - 1503 человека в холодных товарных вагонах. В пути - голод, холод, расстрелы. Из самарского эшелона до конечного пункта добрались 725 человек, остальные погибли .

П. Д. Климушкин в 1925 г. закончил в Праге писать книгу «Волжское движение и образование Директории». Ему было что осмыслить, попытаться понять причины комучевского поражения. Он писал о практической изоляции эсеров: крестьяне не давали солдат в армию, рабочие отказывались подчиняться, армия была неуправляема, террор к заметному улучшению ситуации не приводил. В Бугурусланском уезде отказались дать новобранцев сразу семь волостей во главе с большим селом Богородское. Чтобы устрашить остальных, село окружили и начали по нему стрелять из пушек и пулеметов, убили ребенка и женщину. После этого крестьяне согласились с мобилизацией, но заявили, что гражданская война им надоела и воевать они больше не хотят. Офицеры в армии надели погоны. Группа солдат явилась в эсеровский комитет и заявила: «Мы бы служили, да боимся, чтобы в одну ночь нас не повели арестовывать самих же членов Учредительного собрания». Отсюда массовое дезертирство. Климушкин подробно останавливался на жестоком подавлении рабочих восстаний в Казани и Иващенкове, в чем, полагал он, «надо признаться хотя бы для истории» .

Климушкин цитировал письмо члена Учредительного собрания Толстого, который приехал в Уфу из Москвы: «…в армии неблагополучно. Отряды не получают продуктов и проводят реквизиции у крестьян. Часты случаи расправ с крестьянами. У них отбирают помещичьих лошадей и коров, это сопровождается поркой и террором. Офицеры снова надели погоны и кокарды. Все это приводит крестьян и солдат в такой ужас, что они искренне теперь хотят возвращения большевиков… На его вопрос, почему они это делают, ему отвечали, что большевики все же их народная власть, а там царем пахнет. Опять придут помещики, офицеры и опять будут нас бить. Уж пусть лучше бьет - так свой брат» .

А. И. Деникин называл Комуч пустоцветом. По его мнению, «придя к власти на штыках чехословаков, Комитет Учредительного собрания - филиал ЦК партии эсеров - явился отображением советского правительства, только более тусклым и мелким, лишенным крупных имен, большевистского размаха и дерзаний» . В этом смысле и в карательной политике Комуча было много общего с большевистской: карательные отряды и жестокий беспредел в обращении с людьми. Самарская газета «Волжское слово» 12 июня 1918 г. сообщала, что в редакцию поступают письма с протестом против зверской расправы с пленными красноармейцами. Очевидцы оставили большое число воспоминаний о происходившем терроре . Комучевец С. Николаев признавал: «режим террора… принял особо жестокие формы в Среднем Поволжье» . Начинали комучевцы с арестов большевиков и левых эсеров, организации военно-полевых судов, рассматривавших дела арестованных в их отсутствие в течение не более двух суток . Они довольно быстро ввели внесудебные расправы и только тогда, когда эти репрессии через несколько месяцев стали вызывать общие нарекания, только после начала своих военных поражений, Комуч 10 сентября 1918 г. издал положение о временной комиссии «по рассмотрению дел о лицах, арестованных во внесудебном порядке». Было оговорено, что положение действует только для лиц, арестованных в Самаре . 16 сентября 1918 г. состоялось первое заседание этой комиссии. Она не стала рассматривать вопроса о судьбе пленных красноармейцев. По докладу В. П. Денике о редакторе газеты «Волжский день», где члены Комуча были названы «митинговыми дельцами, которые гоняются за дешевыми успехами и поощрениями толпы», было решено: состава преступления не обнаружено .

По мере поражений на фронте члены Комуча усилили репрессии. 18 сентября 1918 г. в Самаре был учрежден «Чрезвычайный суд» из представителей чехословаков, Народной армии, юстиции. Суд собирался по приказу командующего поволжским фронтом. В то время им был полковник В. О. Каппель (1883–1920). В положении о суде говорилось, что виновные приговариваются к смертной казни за восстание против властей, сопротивление их распоряжениям, нападение на военных, порчу средств связи и дорог, государственную измену, шпионаж, насильственное освобождение арестантов, призыв к уклонению от воинской службы и неподчинению властям, умышленный поджог и разбой, «злонамеренное» распространение ложных слухов, спекуляции . Число жертв этого суда неизвестно. Бюллетень ведомства охраны Самары давал весьма заниженные цифры арестованных в городе: за июнь - 27 человек, июль - 148, август - 67, сентябрь - 26 человек .

3 сентября 1918 г. восстали рабочие Казанского порохового завода, протестующие против комучевского террора в городе, мобилизации в армию и ухудшения своего положения. Комендант города генерал В. Рынков расстрелял работах из орудий и пулеметов, в том числе и арестованных. 1 октября 1918 г. рабочие Иващенкова выступили против демонтажа предприятий и эвакуации их в Сибирь. Комучевцы прибыли из Самары, смяли рабочие патрули и учинили жестокую расправу над рабочими, не щадя ни Женщин, ни детей. Всего от рук комучевцев погибло около тысячи человек .

Комучевцы позже сетовали: «Силы у демократии и Учредительного собрания не оказалось. Оно потерпело поражение со стороны двух диктатур. Очевидно, в процессах революции рождаются силы диктатур, но не уравновешенного народовластия» (В. К. Вольский); «Комучу не удалось сделаться сильной демократической властью. Тогдашние руководители волжского фронта совершили ряд крупных и роковых ошибок» (В. Архангельский) . Но сами комучевцы, даже со ссылками на условия военного времени, проводили свою карательную политику отнюдь не демократическими методами, в чем и признавались. Убедительно критикуя большевиков за террор и действия чрезвычаек, они действовали не менее жесткими способами, дабы утвердить свою власть.

Орган власти, созданный в 1918 г. в Поволжье депутатами Учредительного собрания в ходе Гражданской войны на территории бывшей Российской империи 1918-1922 гг. После того, как войска Чехословацкого корпуса заняли Самару, 8 июня 5 депутатов эсеров, находившихся в городе, создали Комуч под председательством К. Вольского, объявили его всероссийским временным органом власти и пригласили депутатов съезжаться в Самару для созыва здесь Учредительного собрания. В сентябре численность Комуча достигла 93 человек. Комуч создал правительство (Совет управляющих ведомствами) во главе с Е. Роговским, состоявшее из эсеров. В него также вошел и член ЦК РСДРП В. Майский, но ЦК исключил его из партии меньшевиков. Комуч объявил о восстановлении всех гражданских свобод, отмене советских декретов, денационализировал часть промышленности и банки, восстановил свободную торговлю, 8-часовой рабочий день, подтвердил закон о социализации земли. Часть Советов сохранялась в качестве классовых организаций. В августе-сентябре были проведены муниципальные выборы, где около половины голосов получили члены социалистических партий. Впрочем, уже в июне-июле были вновь национализированы банки, было разрешено собирать урожай бывшим владельцам с засеянных ими земель, ограничено право на забастовку. Демократия на территории Комуча была ограниченной - запрещалась деятельность большевистских и левоэсеровских организаций, поскольку эти партии были виновны в разгоне Учредительного собрания и вели войну против «законной власти». Против сторонников советской власти проводились репрессии. Была создана «Народная армия», воевавшая против Советской власти вместе с Чехословацким корпусом. В августе Комучу подчинялась территория от Сызрани до Златоуста и от Симбирска до Вольска. В условиях наступления Красной армии и давления со стороны более правых сил, в том числе Временного Сибирского правительства, Комуч принял участие в Уфимском государственном совещании и создании 23 сентября Уфимской директории, к которой перешли полномочия всероссийского правительства. Комуч, переехавший в Екатеринбург, превратился в общественную организацию Съезд членов всероссийского Учредительного собрания, которую возглавил прибывший в Самару В. Чернов. После переворота 18 ноября 1918 г. Съезд был разогнан сторонниками А. Колчака .

Источники:

Гражданская война на Волге в 1918 г. Вып.1. Прага, 1930; Журналы заседаний, приказы и материалы Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания. Июнь - октябрь 1918 года. Архив новейшей истории России. Т. 9. М., 2011; Майский С.А. Демократическая контрреволюция. М., - Пг. 1923.

Передавшего власть в руки Верховного Правителя адмирала А. В. Колчака . Реально власть Комуча распространялась лишь на часть территорий Поволжья и южного Урала .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Разведопрос: Егор Яковлев о последствиях восстания чехословацкого корпуса

✪ Ибн Баз | Удлинение последнего земного поклона

✪ Ибн Баз | Сон на животе

✪ 1917 год. Октябрьская революция

✪ Цена Революции / 100-летие восстания чешского корпуса и создание КОМУЧ // 27.05.18

Субтитры

Я вас категорически приветствую! Егор, добрый день. Добрый. Про что сегодня? Продолжаем наконец-то про Гражданскую войну, про её разворачивание. Закончили на том, как восстал Чехословацкий корпус, и вот сегодня поговорим о последствиях этого восстания, потому что они были, действительно, судьбоносны доля судьбы нашей страны, для судьбы нарождающейся Советской республики и для Белого движения тоже, потому что без восстания Чехословацкого корпуса Белое движение вряд ли сумело бы оформиться. Восстание Чехословацкого корпуса полностью перевернуло ситуацию внутри страны, и последствия его были самые трагические. Я напомню немного о том, как разворачивалось это восстание. Я вот высказал точку зрения, что не то, чтобы виновниками этого восстания… Конечно же, Антанта подстрекала, и в первую очередь это была Франция, и в первую очередь французский посол Нуланс был яростным сторонником выступления Чехословацкого корпуса и образования, как это тогда говорили, противонемецкого фронта, против немецко-большевистских сил, как это называлось в определённых кругах Антанты. Конечно же, Антанта подстрекала, и этому есть очень много свидетельств, и обо всём этом в прошлый раз я рассказывал. Но были и те силы внутри самой же Антанты, которые наоборот стремились к тому, чтобы Чехословацкий корпус поскорее отбыл из России и прибыл на Французский фронт, на Западный фронт, чтобы защищать Францию от готовящегося немецкого наступления. И к сожалению, вот эти вот силы не были в достаточной степени использованы советским руководством, не удалось на них опереться и распропагандировать ту солдатскую массу чехословацкую, которая, по большому счёту, стала жертвой обмана, стала жертвой пропаганды, потому что экстремистское крыло чехословаков по сути пошло на прямой подлог, объясняя своим солдатам, против кого они будут сражаться в России. Объясняли они, естественно, что они будут сражаться против тех же самых немцев, потому что для чехословаков большевики – это какая-то чужая совершенно история абсолютно. Ваши внутренние разборки, да? Да-да. Чехословакия, вообще Чехословацкий корпус, напомню, формировался именно как военная сила, которая будет сражаться за независимость Чехословакии от Австро-Венгрии, т.е. это их национальное дело, это практически чуть ли не Отечественная война ведётся, правда, на непонятной территории чужой, но тем не менее вот они здесь защищают идею независимой Чехословакии. Понятно, что они должны сражаться против австро-венгров и немцев. Австро-венгров и немцев здесь нет, вот как объяснить, против кого они здесь будут сражаться? Для этого была использована такая полумифическая угроза – военнопленных стран Четверного союза. Считалось и официально провозглашалось вот в этой проантантовской пропаганде, которой зомбировали бойцов Чехословацкого корпуса, что в России находится огромное число немецких военнопленных. Это было отчасти так – действительно, военнопленных стран Четверного союза было почти 2 миллиона. Ого! Я напомню, что самое… больше всего пленных было русских за всю Первую мировую войну, точнее, граждан Российской империи, подданных Российской империи. Оценки очень разные, кстати, это интересная тема: сейчас принята оценка генерала Головина – это эмигрантский историк, очень известный, который оценил число военнопленных Российской империи в 2,4 млн. чел. Эта оценка принимается значительной частью историков, но если мы почитаем самого Головина, то мы узнаем, что она основана следующим образом: Головин, интересуясь, как получилось это число, запросил двух своих коллег – австрийского историка и немецкого историка военных, которые проверили эти данные по архивам и прислали ему свои результаты, и он из них вывел 2,4. Но эти цифры никто и никогда не проверял, во всяком случае те историки, которые ссылаются на Головина, а это, кстати, например, вот есть известный труд генерала Кривошеева по потерям армии в войнах 20 века, и вот он прямо ссылается на Головина, а Головин ссылается на двух историков, которые ему прислали эти результаты, но эти цифры никто не проверял, они были там интернированы. Но это не так важно для нашей темы, важно другое – что на втором месте находилась Австро-Венгрия, которая была, как мы помним, лоскутной империей, в которой, как мы знаем, значительное число национальностей, которые не имели своей государственности внутри двуединой монархии, воевать не хотело, о чём, собственно, можно прочесть в знаменитом романе Ярослава Гашека. И вот русские там, если помните, как Швейк пошёл сдаваться, а навстречу русские, которые тоже идут сдаваться. Вот это примерно типичная история такая, ненамного австро-венгры отставали, и вот они-то и составляли основную часть этих 2 млн. военнопленных, а немцев, собственно, из них было всего около 150 тысяч… Небогато, да. Т.е. да-да, с Германией так не получалось, т.е. если брать оценку непосредственно по Германии, то пропорция сильно не в пользу Российской империи. И в общем, в масштабах эти силы, естественно, были разрознены, в отличие от Чехословацкого корпуса, и представлять какую-то военную силу они не могли. Никто и не собирался организовывать эту военную силу, и немцы этого не требовали. Но антантовская пропаганда представила дело таким образом, что вот из этих военнопленных формируются военные части, которые, собственно, будут оккупационным корпусом в большевистской России и совместно с большевиками они будут воевать против чехов, в частности, ну и вообще осуществлять немецкое правление в побеждённой России, и вот с ними-то вы и будете воевать. За вот эти вот немецкие части выданы интернациональные части армии, Красной гвардии, которые, действительно, формировались, но надо сказать, что это были части численно ничтожные, т.е., естественно, большая часть пленных мечтала отсидеться до конца войны в плену, не собиралась дальше ни за что воевать, и только самые убеждённые, самые пылкие, самые поверившие, захваченные этой большевистской идеей вступали в интернациональные части Красной гвардии. В Пензе, например, стоял 1-ый Чехословацкий революционный полк, или ещё его называют 1-ый Интернациональный революционный полк под руководством… под командованием Ярослава Штромбаха, тоже чеха. Там было 1200 человек всех национальностей, это как раз были военнопленные в основном из Австро-Венгрии: там были чехи, словаки, югославы, венгры, естественно. Ну т.е. масса народу, которые ни за австрияков, ни за венгров умирать не хотели? Они не хотели воевать просто, да, и воевать, и умирать вот за это, в этой войне конкретной. Они записались в революционный полк, потому что им оказались близки интернациональные идеи большевиков. И вот эти интернациональные крайне немногочисленные части антантовская пропаганда пыталась выдать за кайзеровские батальоны, которые осуществляют оккупационное правление в России – вот против них надо воевать. И в общем, эта пропаганда имела успех, а вот ответная пропаганда, большевистская, успеха не имела, хотя я напомню, что, например, во французской военной миссии был Жан Садуль – это капитан, который крайне симпатизировал большевикам, потом он станет членом коммунистической партии Франции, и я должен сказать, что недавно я каким-то чудом посмотрел очень любопытную серию из сериала «Приключения молодого Индианы Джонса», где Индиана Джонс, как агент французской военной миссии оказывается в революционном Петрограде – вот чувствуется, что в нём проглядывают некоторые черты Жана Садуля. Вы не смотрели эту серию? Нет. Ну, довольно любопытно: его присылают как раз с задачей предотвратить приход к власти большевиков, он внедряется в рабочее движение в Петрограде, но внедряется настолько хорошо, что начинает симпатизировать молодым рабочим, которые примкнули к большевикам, и как раз там действие разворачивается во время июльского выступления 1917 года, когда его друзья погибают. Довольно трагическая история, но вот это биография Жана Садуля явно прослеживается в трактовке приключений Индианы Джонса здесь. Но вернёмся, собственно, к событиям, связанным с восстанием Чехословацкого легиона. Вот опереться на Жана Садуля не удалось, и я напомню, что была резкая крайне телеграмма Троцкого, которая призывала силой разоружать чехословаков, а тех, кто не подчиняется, расстреливать и заключать в концентрационные лагеря. Но эта телеграмма была разослана всем Совдепам по пути следования, по сути по Транссибирской магистрали, и практически все Совдепы этой телеграммой были поставлены в крайнее недоумение, поскольку красногвардейских сил для выполнения данной задачи у Совдепов просто не было. Надо объяснить – многие не знают, что такое Совдеп? Совдепы – Советы рабочих и солдатских депутатов. Это не ругательное слово. Да. И вот в качестве примера того, как были поставлены в сложное положение эти Советы, можно привести Пензенский Совет, потому что, получив телеграмму Троцкого, он тут же собрался на совещание и начал обсуждать, что в принципе можно сделать. И первым делом они связались с военным комиссаром Симбирска и запросили подкрепление, сообщив, что в Пензе сейчас находится более 2 тысяч чехословаков с пулемётами, а от них сегодня как раз ушли на фронт, как раз в это время ещё шли бои с атаманом Дутовым в Оренбуржье, они отправили на фронт 800 человек, и у них сил мало, задачу Центр требует выполнить сегодня-завтра, неизбежен конфликт, поэтому просим помощи – что можете дать? Из Симбирска ответили, что дать особо ничего не могут – тоже послали роты на Дутовский фронт, есть возможность отправить, правда, 90 человек из Интернационала. Когда Совет понимает, что у них, во-первых, людей мало, во-вторых, они не особо обученные, они Троцкому прямо и сообщают, что пришли к заключению, что не можем выполнить предписание: «…на расстоянии 100 верст находится около 12 000 войск с пулеметами. Впереди нас стоят эшелоны, имеющие на 100 человек 60 винтовок. Арест офицеров неминуемо вызовет выступление, против которого устоять мы не сможем». Что отвечает Лев Давидович - он отвечает следующее: «Товарищ, военные приказы отдаются не для обсуждения, а для исполнения. Я передам военному суду всех представителей военного комиссариата, которые будут трусливо уклоняться от исполнения разоружить чехословаков. Нами приняты меры двинуть бронированные поезда. Вы обязаны действовать решительно и немедленно. Больше добавить ничего не могу». В общем, как хотите, так и действуйте. Ну, с одной стороны, не поспоришь – Лев Давыдович прав, с другой стороны, я не знаю, мне в голову приходит только, поскольку они эшелонами ехали, только эшелоны под откос пускать. Но тогда уж непонятно… Они стояли. Они уже не ехали, они стояли там. Ну в общем, опять же, советские партийные органы посовещались, поняли, что просто ну как, ну невозможно, и поэтому они, в принципе, приняли правильное решение – они отправились заниматься пропагандой, на переговоры. Но сил Пензенского Совета было мало, для того, чтобы распропагандировать чехолсловаков, здесь нужны были другие силы – здесь нужны были представители военной миссии Антанты, т.е., с моей точки зрения, конечно, это такое, может быть, кажется надменным поучение, как надо было поступать, мы лучше знаем, и т.д., но мне кажется, рациональным было брать за шкирку членов военной миссии Антанты, которые на словах говорили, что это инцидент, это случайность, мы разъясним, и т.д., брать лояльных советской власти членов Чешского национального совета и вести их прямо, вести их и заставлять разоружаться под их прикрытием. Ну а у Пензенского Совета не получилось, легионеры не стали разоружаться, и в результате произошёл бой, в результате которого легионеры Пензу захватили, причём поскольку там как раз стоял вот этот Чехословацкий революционный полк, то бой и последующие события происходили с крайним ожесточением, потому что тут уже появились черты чехословацкой гражданской войны – воевали против своих, они друг друга воспринимали как предателей, врагов, и поскольку победили белочехи, то они, естественно, над красными чехами учинили буквально садистскую расправу, о которой в Пензе помнят до сих пор. И вообще надо сказать, что со взятия самых первых городов проявляется то, что чехи на чужой земле, потому что, например, белые взяли… победило на недолгое время ярославское восстание – там не было какого-то жуткого погрома. Да, там были… кое-кого убили, арестовали советских партийных работников, там их на баржу посадили, держали под арестом, но вот какого-то масштабного грабежа такого не было. А чехи, взяв Пензу, сразу же ведут себя, как ландскнехты, которым на разграбление отдали город – вот они сразу же безудержный грабёж, убийства, изнасилования, т.е. абсолютно такая орда пришла. Оккупант, да. Да, пришла оккупантская орда, при этом, конечно же, начинается классическая история со сведением счётов, указывают показывают чехам на неугодных, неугодные расправляются с теми, на кого им показали, не разбираясь, коммунист, большевик – неважно. Ну в общем, короче говоря, страшная вещь началась. И надо сказать, что в Пензе, кстати, они не задержались, они очень опасались, что их оттуда выбьют, и, просто уничтожив местный Совет, разграбив город, чехи отправились к Самаре, которую они в скором времени и возьмут. Самара – это очень важный момент, взятие Самары, её удалось взять очень легко, как сказал поручик Чечик, который командовал вот этой поволжской группировкой чехов, «взяли Самару, как граблями сено». Не было сил, т.е. Красная армия не смогла просто ещё… не могла просто ещё организовать грамотную оборону. Именно Самара стала столицей альтернативного большевистскому правительства – это было правительство, т.н. Комуч, т.е. Комитет членов Учредительного собрания. Членов Учредительного собрания чехи привезли в обозе. Надо сказать, что в основном это были правые эсеры, за исключением меньшевика Ивана Майского, который впоследствии станет большевиком, послом России в Лондоне и академиком АН СССР, оставившим очень интересные дневники. Правые эсеры, которые составили большинство, они знали о том, что чехи собираются восстать, и ожидали интервенции, и это свидетельствует ещё раз о том, что у них были обширные связи, у руководства эсеровской партии, в частности, во французской военной миссии. Это свидетельствует о том, что восстание Чехословацкого корпуса инспирировалось со стороны Антанты. Они ждали, и как только чехи восстали, сразу же 5 членов Учредительного собрания от эсеровской партии прибыли в расположение чехословацких войск, их привезли в автомобиле в здание городской Думы самарской и посадили там, как правительство, причём сами же они впоследствии и признавались, что их никто не поддерживал, всерьёз никто не воспринимал, и они были такими свадебными генералами, которых тут насадили – и они теперь… управляйте. Как воспринимали произошедшие события страны Антанты? Ну, во-первых, здесь – я напомню, я в прошлый раз об этом говорил – большую роль сыграло высказывание члена французской военной миссии Гине, который, прибыв в распоряжение чехословацких войск, заявил, что страны Антанты приветствуют выступление и создание противонемецкого фронта. Садуль потребовал дезавуировать это заявление, но заявление не было дезавуировано, и это свидетельствовало о том, что Антанта свой выбор сделала уже окончательно, и т.е. она ставит на свержение советской власти и на чехословацкие… на действия чехословаков. Напомню, что чехословаки были не сами по себе, а они официально считались частью французской армии и подчинялись, соответственно, французскому главнокомандующему, поэтому французы стали смотреть на них, как на свои собственные войска, долженствующие действовать в интересах Французской республики. Точно так же мы встречаем полное одобрение и со стороны англичан. Ллойд Джордж писал руководителю Чешского национального совета Масарику: «Высылаю вам сердечные поздравления с впечатляющими успехами, которые добились ваши войска в борьбе с немецкими и австрийскими отрядами в Сибири. Судьба и триумф этого небольшого войска представляет собой одну из самых выдающихся эпопей в истории». Вот так вот. Ну и Масарик тут же всем своим, не знаю, коллегам, наверное, можно сказать, крупным политическим деятелям сразу же начинает намекать про то, что всё это не просто так, держите свои обещания. В частности, с Госдепартамент США Масарик писал: «Я полагаю, что признание Чехословацкого Национального совета стало практически необходимым. Я являюсь, я бы сказал, господином Сибири и половины России». Вот. Неплохо. Масарик требует признания, да, с прицелом на то, что весь этот чешский национальный совет по окончании войны переедет в Прагу уже в качестве правительства независимой Чехословакии – типа, мы тут сделали, что вы хотели, давайте теперь, платите признанием Чехословакии. Правда, были и корыстные интересы, которые сразу же фиксируются в источниках, потому что… было вообще 3 причины, по которым интервенция началась: первая причина – это, безусловно, конечно, попытка вернуть Россию в войну, т.е. союзники все вот эти глупости о том, что Англия намеренно свергла царя, потому что война уже была выиграна – это полная ахинея, потому что вот весной 1918 года ситуация складывается так, что Германия вполне может выиграть войну, там всё висит на волоске. Если, допустим Германия взяла бы Париж в 1918 году, то американские войска прибыли бы к шапочному разбору, и во всяком случае можно было бы заключить вполне себе приличную ничью по окончании Первой мировой, поэтому… Но ситуация для англичан в этот момент очень-очень такая тяжеловатая, а для французов ещё хуже. Вторая причина заключалась в том, что да, действительно, было опасение именно советской власти, потому что советская власть явно взяла курс на ликвидацию частной собственности, и западные страны, для которых частная собственность священна и неприкосновенна, этого, естественно, боялись. Ну и была третья причина, конечно, третья причина очевидная – Россия ослабела, её можно было пограбить, и все эти страны, которые давно зарились на разнообразные российские богатства, они, естественно, хотели этим воспользоваться. И вот эти 3 причины очень часто шли, как 3 в 1, т.е., не выделяя какую-то одну, одни и те же деятели пытались добиться и первого, и второго, и третьего. И вот интересно в этой связи то, что, например, как в этот момент в США обсуждается, участвовать ли в интервенции или не участвовать. Вот советник президента Буллит пишет полковнику Хаузу, это спецпредставитель Вильсона: «В пользу интервенции выступают русские идеалисты-либералы, лично заинтересованные инвесторы, которые желали бы выхода американской экономики из западного полушария. Единственными, кто в России наживается на этой авантюре, будут земельные собственники, банкиры и торговцы – они пойдут в Россию ради защиты своих интересов». Т.е. явно вот этот третий мотив звучит, и далеко не только у Буллита. Интересно также то, что чехословаки мыслятся, как некая сила, которая может сдерживать империалистических противников, для американцев это Япония, и американский посол в Китае, например, пишет президенту про чехов: «Они могут овладеть контролем над Сибирью. Если бы их не было в Сибири, их нужно было бы послать туда из самого далёка. Чехи должны блокировать большевиков и потеснить японцев, как часть союзных интервенционистских сил в России». А американцы японцев… Ох закручено, слушай! Т.е. у на чехов у всех большие планы, ну а чем занимаются чехи – чехи берут город за городом, грабят и расстреливают. «Грабь, бухай, отдыхай», да? Да-да-да. И много они народу убили? Много. 26 мая уже был захвачен Челябинск, все члены местного Совета расстреляны, Пенза 29 мая, 7 июня Омск, 8 июня Самара – и так город за городом по всему пути следования. Ты в курсе, да, что в Самаре им таки поставили памятник? Я в курсе, да, и я сейчас дойду до этого – это крайне прискорбная новость, но это не только Самара, это вообще целая программа чешского Министерства обороны, которая по согласованию с Министерством обороны России как раз и ставит памятники по всему пути следования. Ну а что творили по пути следования чехословаки? Есть у нас свидетельства об этом: ну к примеру, «в первые дни занятия Симбирска аресты проводились прямо на улице по доносам, достаточно было кому-нибудь из толпы указать на кого-нибудь, как на подозрительно лицо, как человека хватали. Расстрелы проводились тут же без всякого стеснения на улице, и трупы расстрелянных валялись несколько дней». Очевидец Медович о событиях в Казани: «Это был поистине безудержный разгул победителей – массовые расстрелы не только ответственных советских работников, но и всех, кого подозревали в признании советской власти. Расстрелы производились без суда, и трупы валялись целыми днями на улице». Но самое интересное, что чехословаков ведь проклинали не только советские работники, не только коммунисты, большевики – впоследствии чехословаков прокляли и белогвардейцы, потому что чехи предали и их, они занимались только… т.е. там так – сначала вроде как они были гражданами Австро-Венгрии и предали Австро-Венгрию, потом предали красных, потом предали белых, и в итоге с награбленным добром уехали к себе. Молодцы! И вот один из сподвижников Колчака генерал Сахаров даже написал в эмиграции в Берлине целую книгу «Чешские легионы в Сибири: чехословацкое предательство». Вот эту книгу, ну я так понимаю, что памятники чехам ставят поклонники белого движения, так вот эту книгу в первую очередь надо было бы им прочитать, потому что от лица боевого генерала Белого движения там с такой болью написано про все чешские художества, я вот немножко хотел бы об этом рассказать и прочитать. Ну, во-первых, Сахаров с большим юмором и с болью вместе с тем описывает поведение чехов, потому что, конечно, умирать из чехов никто не хотел за Белую идею, т.е. явно… Идеалисты Белого движения мыслили как: власть захватили агенты кайзеровской Германии, мы тут подняли знамя борьбы, освобождаем оккупированную Россию, и нам помогают наши союзники (ну это что-то вроде там у нас полка «Нормандия-Неман»), мы вместе с нашими союзниками выгоняем оккупантов. Но этих белых идеалистов ждало очень скоро жестокое разочарование, потому что никакими… союзниками страны Антанты оказались только в кавычках, потому что они предавались безудержному грабежу и явно реализовывали свои интервенционистские цели, нимало не заботясь о Белом движении, и это было страшное разочарование для белых. И вот что пишет Сахаров: во время одного из боёв они просили подкрепления, и им прислали чешский броневик: «Двухдневный бой стоил нам больших потерь, и имел лишь местный успех. Чешский броневик не поддержал нас, держась все время за прикрытием железнодорожной выемки и даже не выходя вслед нашему самодельному броневику, ходившему в атаку и повредившему большевицкий броневик. Чехи не сделали ни одного выстрела. После боя чехи заявили о своём уходе, но перед тем командир чешского бронепоезда просил выдать ему удостоверение об участии чешского броневика в бою. Подполковник Смолин, не зная, что собственно написать чехам, предложил чешскому командиру составить текст удостоверения, надеясь на его скромность. Я сел за машинку, а чех, диктуя мне, внёс в текст удостоверения фразу, запомнившуюся мне и по сей день: «…люди чешски бронепоезда дралися, как львы...» Подполковник Смолин, прочтя готовое удостоверение, долго смотрел пристальным взглядом в глаза чешского командира. Чех даже не потупился. Подполковник Смолин глубоко вздохнул, подписал бумажку и, не подавая чеху руки, пошёл к полотну железной дороги. Через несколько минут чешский бронепоезд ушёл навсегда. Больше за все время наступательной борьбы на фронте я не имел никакого соприкосновения с чехами, только из далёкого тыла долетала на фронт популярная в то время частушка: «Друг с другом русские воюют, чехи сахаром торгуют...». В тылу, за спиной сибирской армии, шла вакханалия спекуляции, неподчинения, а подчас и откровенного грабежа. Прибывающие на фронт офицеры и солдаты рассказывали о захвате чехами эшелонов с обмундированием, следовавшим на фронт, об обращении в свою пользу запасов оружия и огнестрельных припасов, о занятии ими в городах лучших квартир, а на железных дорогах лучших вагонов и паровозов». Ничем себя не сдерживали, да? Да. Ну и вывод Сахарова каков, это белый генерал, что он пишет про союзников: «Они предали русскую Белую армию и её вождя, они братались с большевиками, они, как трусливое стадо, бежали на восток, они совершали над безоружными насилие и убийства, они наворовали на сотни миллионов частного и казённого имущества и вывезли его из Сибири с собой на родину. Пройдут даже не века, а десятки лет, и человечество в поисках справедливого равновесия не раз ещё столкнётся в борьбе, не раз, возможно, изменит карту Европы; кости всех этих Благошей и Павлу истлеют в земле; русские ценности, привезённые ими из Сибири тоже ведь исчезнут, - на место их человечество добудет и сделает новые, другие. Но предательство, каиново дело, - с одной стороны, - и чистые крестные страдания России – с другой – не пройдут, не забудутся и будут долго, веками передаваться из потомства в потомство. А Благоши и Ко прочно укрепили на этом ярлык: Вот, что сделал чехословацкий корпус в Сибири! И как Россия должна спросить чешский и словацкий народы, как они отнеслись к иудам-предателям и что они намерены сделать для исправления причинённых России злодеяний?» Ну, теперь генерал Сахаров получил ответ на свой вопрос – они поставили им памятники по всему пути следования эшелонов чехословацкого корпуса. Вот памятники должны были состоять вот их этой таблички, если уж по уму. Бесстыжие, а! Абсолютно согласен, абсолютно! Т.е. чехословацкий корпус отметился здесь грабежом, убийствами, насилием. Памятники им ставить – не знаю… с ума сошли вообще, просто. Ну там уже кто-то, я фотографии видел, уже кто-то там из баллончика разрисовал, красной краской поверх памятника написав: «Они убивали русских». Чем думают люди, которые подобные памятники ставят? Вот чем они думают и что они хотят получить в итоге? Что – это недобитые красные на этих памятниках пишут, да? Теперь ваша власть пришла? Ну вот, ваша власть что об этом говорила. Ну, может быть, это какой-то неправильный белый? Что в головах? Помимо того, что чехи грабили, убивали, насиловали, они, конечно, в принципе дали толчок полномасштабной гражданской войне в России, и абсолютно можно согласиться с Иваном Майским, который, я напомню, член Комуча, а впоследствии он станет советским дипломатом очень крупным и академиком. И вот он даёт абсолютно точное, на мой взгляд, определение произошедшего: «Не вмешайся Чехословакия в нашу борьбу, не возник бы Комитет членов Учредительного собрания, и на плечах последнего не пришел бы к власти адмирал Колчак. Ибо силы самой русской контрреволюции были совершенно ничтожны. А не укрепись Колчак, не могли бы так широко развернуть свои операции ни Деникин, ни Юденич, ни Миллер. Гражданская война никогда не приняла бы таких ожесточенных форм и таких грандиозных размеров, какими они ознаменовались; возможно даже, и гражданской войны в подлинном смысле слова не было бы». Это абсолютно точное определение, на мой взгляд. Но пара слов про Комуч: естественно, образование альтернативного большевистскому правительства привлекло к себе все антибольшевистские силы, ну в первую очередь, конечно, эсеры, они все стали съезжаться в Самару, и в скором времени там оказался Виктор Чернов, лидер партии эсеров. Политика была своеобразной – они сразу заявили, что не время сейчас для социалистических экспериментов, и уже 9 июля началась денационализация предприятий и робкая политика возмещения убытков бывшим владельцам, и очень непонятная политика с землёй. Это, кстати, серьёзно взволновало крестьян, потому что лозунг большевиков «Земля – крестьянам!» никто не отменял, всех волновал вопрос, а вернутся ли граждане помещики, которые, собственно… заявят ли они права на свою бывшую землю. Но пока что Комуч объявил, что главная задача – это ликвидировать власть большевиков. Чтобы ликвидировать власть большевиков, нужна армия, и пока что всё держится на чешских штыках, и как, кстати, написал совершенно верно французский консул в Самаре французскому послу Нулансу, «ни для кого нет сомнения, что без наших чехов Комитет Учредительного собрания не просуществовал бы и одну неделю». Они чувствовали себя очень неуверенно, и эсер Брушвит писал: «Поддержка была только от крестьян, небольшой кучки интеллигенции, офицерства и чиновничества, все остальные стояли в стороне». Это то, о чём я говорил – никто не хочет войны. Да и от крестьян-то поддержка была такая, потому что эсеры были известны в этой среде, а сказать, что там какая-то суперподдержка у них, нельзя. Ну и первым делом Комуч создаёт армию, он называет её Народной армией, формирует добровольческую самарскую дружину, но нельзя сказать, что там огромное число желающих было. Единственное, что в данном можно было заметить – что в Самару прибывает из Генерального штаба подполковник Владимир Оскарович Каппель – это человек для Белого движения очень крупный, ну Каппель – ветеран тоже Первой мировой войны, после того, как он демобилизовался осенью 1917 года, он жил в Перми. Каппель по убеждениям крайний монархист, человек талантливый, как военный, и естественно, он… ну, большевики – это не его власть, он не хочет с ними иметь никакого дела, и как только возникает альтернатива, он сразу же мчится в Самару. Правда, Комуч – это тоже не его власть, эсеры тоже для него практически такие же, как и большевики, и впоследствии именно поэтому он и поддержит адмирала Колчака, который, так сказать, классическая военная диктатура, но в данный момент, поскольку все силы на подавлении большевиков, Каппель прибывает, поскольку других желающих возглавить вот эту дружину нету, он… назначают его. И это было правильное решение со стороны Комуча, потому что столь талантливый военный во главе сил, действительно, на некоторое время переламывает ход военных действий в пользу антибольшевистского движения, в пользу белых. Впоследствии Каппель возьмёт Казань, и это будет очень сильный удар по позициям красных, потому что в Казани: а) будет захвачена часть золотого запаса, часть которого потом чехи увезут с собой, а второй важный момент – в Казань была эвакуирована Военная академия Генерального Штаба в полном составе, и она в полном же составе перешла на сторону белых. Но это ещё не всё интересное в этой ситуации, потому что большевики – это уникальный, наверное, в мировой истории случай – полностью отстроят эту Военную академию заново, пользуясь, опять же, кадрами старой царской армии. И в результате всех этих событий начинает формироваться единый противобольшевистский фронт, т.е. большевики оказываются в очень тяжёлой ситуации. И здесь мы переходим к такой важнейшей теме, как отношения большевиков с крестьянством, потому что помимо Белого движения, которое состоит из офицерства, интеллигенции и средних городских слоёв, постепенно в Белое движение начинает… ну я бы не сказал, что крестьянство оказывает поддержку Белому движению, но, скажем так, в пользу Белого движения начинают действовать крестьяне, их стихийные крестьянские восстания – это важный момент. Дело в том, что, придя к власти, большевики столкнулись с той же самой проблемой, которую безуспешно решало царское правительство и Временное правительство – это была проблема покупки зерна у крестьян. Напомню, что к концу 1916 года возник продовольственный кризис, он был связан с тем, что государство установило твёрдые продовольственные цены на покупку зерна в деревне. Цены были низкие, крестьяне по низким ценам продавать ничего не хотели. Невидимая рука рынка тут же заработала, да? Да, тут же заработала невидимая рука рынка, и в связи с этим 2 декабря 1916 года министр продовольствия Риттих ввёл продразвёрстку. Эта продразвёрстка была добровольной, т.е. крестьяне должны были сами сдавать свои излишки местным органам власти. В результате ничего сдать не удалось, ничего получить не удалось, и продовольственный кризис усилился. Временное правительство, понимая, что дело пахнет керосином, ввело т.н. хлебную монополию, но, опять же… т.е. все излишки необходимо сдавать государству, но никаких сил у Временного правительства эти излишки изъять не было, а на блюдечке с голубой каёмочкой их, естественно, никто не понёс. Тем более, что какая была проблема: дело в том, что товарооборот между городом и деревней был нарушен, крестьяне особо ничего купить не могли – ни гвозди… никакие товары в диапазоне от гвоздей до чая крестьяне купить не могли, поэтому вместо денег они придерживали зерно, они считали, что деньги нам сейчас не особо нужны, пусть лучше зерно у нас хранится. Ну и большевики, придя к власти, Советы, точнее, придя к власти, всю эту проблему унаследовали, но не просто унаследовали эту проблему – она серьёзно усугубилась, почему – да потому что по Брестскому миру Россия потеряла Украину, т.е. по сути житницу, и зерна стало всё меньше, в общем, страна была на пороге голода. Голод в первую очередь в городах, естественно, потому что зерно из деревни в город не поступает. Что делать? Ну естественно, зажиточные крестьяне, кулаки по-прежнему, как они не хотели зерно государство отдавать, так они и не хотят. Ну, при этом надо понимать, именно эти люди задавали тон общественному мнению в деревнях, а кто захотел бы хлеб продавать, ещё бы и хату сожгли. Да, причём они имеют возможность даже в какие-то местные Советы либо сами продвигаться, либо ставленников туда продвигать, и начинается вот такой деревенский конфликт. Ну а город-то надо как-то кормить? И в этом смысле большевики начинают действовать достаточно энергично и жёстко – они вводят политику эффективной продразвёрстки, посылая в деревни продотряды. Но чтобы продотряды не воспринимались в деревне, как некие засланные казачки пришли и вытащили всё, в деревнях создаются отдельные комбеды. Комитеты бедноты. Да, комитеты бедноты, т.е. начинает реализовываться классовая политика в деревне. Чтобы кулак не утаивал зерно от государства, за ним нужен постоянный присмотр. Продотряд пришёл и ушёл, кто за ним будет присматривать – свои, бедняки. У бедняков есть прямая цель присматривать за кулаком. И вот создаются в деревне комитеты бедноты, которые, собственно, должны оказывать поддержку продотрядам и показывать, что вот у этого зерно укрыто, здесь вот у этого здесь… Ну т.е., кто не понимает, оно совершенно очевидно – что если у этого под пашню 10 га, то в среднем с него вырастет вот столько, и тогда придут и зададут вопрос: где наши, там, я не знаю, 1000 пудов? А он говорит: у меня только 20. 20 не прокатит, придётся отдать всё. А эти люди, соответственно, покажут. Это же какое поле для сведения счётов, обид и всякое такое. Ну, колоссальное, конечно, всё это происходит, результат – вспыхивают крестьянские восстания, и деревня начинает поляризоваться, т.е. бедняки тянутся к большевикам, к Красной армии, кулаки тянутся к антибольшевикам любым вообще и к Белой армии, а вот за кого середняк? Вот за кого будет середняк, тот и победит, того и тапки. Начинается борьба за середняка: агитационная, насилие, но в любом случае уже начиная с лета 1918 года мы фиксируем более сотни крестьянских восстаний крупных и мелких по всей стране, потому что эта политика крестьянству понравиться не может, потому что она провоцирует… вскрывает внутренний конфликт. Ну, в общем, тут, мне кажется, без разницы, кулак ты, не кулак – с точки зрения меня, как крестьянина: я это вырастил своим потом, кровью, и за сколько захочу, за столько и продам – а тут придут и заберут просто. Да. Крестьянская психология это всё, в общем, резко отвергала. И после все вот этих… ну практически параллельно всем вот этим событиям советская власть принимает ещё одно решение, которое резко, так сказать, крестьян, во-первых, поляризует, а во-вторых, не пользуется в целом популярностью: поскольку враг не дремлет, собирает силы, нужно создавать армию. Я напомню, что Красная армия-то уже существует, но она добровольная, кто хочет, тот идёт. Что-то на добровольной основе не особо много народу туда вступает по понятным причинам – 4-ый год война идёт, все устали, хотят мирной жизни и т.д., ну не популярно, война в принципе не популярна. Но поскольку враги мобилизуются, то большевики вынуждены объявить мобилизацию, точнее, принудительный набор трудящихся в Красную армию, это происходит решением ВЦИК 29 мая 1918 года. Мобилизация начинается 12 июня, 5 возрастов рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян в 51 уезде Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов, находящихся в непосредственной близости от театра военных действий. И 5-ый Всероссийский съезд Советов в июле уже закрепил переход от добровольческого принципа формирования Красной армии к созданию регулярной армии рабочих и трудящихся крестьян на основе воинской повинности. Не хотят крестьяне в армию, срывают мобилизацию – ну вроде воевали 4 года, только вернулись, тут землю … и снова требуют воевать, непонятно против кого, зачем. Есть же известная песня: «В Красной армии штыки, чай, найдутся, без тебя большевики обойдутся». Это да, это Демьян Бедный. Всё, не хочет, мобилизация срывается, и вот у нас есть такой документ, как доклад члена Высшей военной инспекции Николаева, который сообщает Совнаркому: «Мобилизация не имеет шансов на успех, энтузиазма, веры, желания сражаться нет». Всё это происходит на фоне, ну, не то, чтобы провала вот этой продовольственной политики, но эта продовольственная политика, понятно, что ещё на бумаге, в планах выглядела нормально: вот тут продотряды, они приходят, тут их встречают комитеты бедноты, они показывают, где зерно у кулаков, кулаку деваться негде, от отдаёт зерно – и всё хорошо. Когда это всё начинает воплощаться на практике, то это неминуемо приводит к каким-то колоссальным эксцессам: в той же Пензенской губернии начинается восстание, потому что там была такая женщина-комиссар продотряда Евгения Бош, которая всё-таки была, видимо, не особо уравновешенной дамой, она лично застрелила одного крестьянина, который отказался сдавать зерно – это вызвало… привело к восстанию, ну, идёт война, по сути, такая крестьянская. У нас есть данные по тому, как в разных местах проходили вот эти вот попытки забрать хлеб: ну например, в некоторых местах продотряды просто разгоняются крестьянами. С другой стороны, в некоторых местах продотряды, состоящие из рабочих, ведут себя в национальных деревнях, совершенно игнорируя местные национальные обычаи и традиции: вот, например, «одной из национальных традиций удмуртских крестьян была закладка хлебных скирд в честь рождения дочери. Такие скирды, называемые девичьи, ставились каждый год до свадьбы, являясь приданым дочери. Поэтому каждый хозяин, имевший дочерей, имел неприкосновенные до их свадьбы запасы хлеба. Не знавшие этого продотрядники, обмолачивая девичьи скирды, бесчестили, по понятиям крестьян, их дома. Подобная бестактность создавала благоприятные условия для националистической агитации и вооруженных выступлений против продотрядов». Но, тем не менее, автор отмечает, что в Вятской губернии был очень эффективный комиссар продотряда Шлихтер, который применил систему договоров с крестьянскими Советами и часть хлеба оплачивал товарами, т.е. ему удалось выполнить план по хлебозаготовкам. Но тем не менее, просто для себя заметим, что вот эта политика вызвала резкое недовольство крестьянства, и крестьяне качнулись в этот момент к белым. И в принципе, эти проблемы с крестьянами останутся до конца Гражданской войны, все последующие события, все последующие эти знаменитые крестьянские восстания будут вызваны теми же причинами. Но, в принципе, та же проблема, которая стояла перед большевиками, она стояла… становилась неизбежной вообще перед любой властью, которая организовывалась на пространстве бывшей Российской империи, и этой власти приходилось делать то же самое – города-то кормить надо. Поэтому у любой власти, приходят к власти, допустим, немцы, Украину оккупировали – продотряды надо, зерно изымать, ещё и отправлять в Германию и Австро-Венгрию, Колчак приходит – то же самое. Поэтому, в принципе, эта проблема была у всех властей единой. И то же самое мы видим применительно к мобилизации, потому что когда Комуч укрепился, он первым делом что объявил – мобилизацию. «Поневоле ты пойдёшь иль с охотой, Ваня-Ваня, пропадёшь ни за что ты». 8 июня уже в день взятия Самары, Комуч, объявив о создании Народной армии, подчёркивая внеклассовый характер, объявляет мобилизацию – то же самое, никто не хочет воевать. Один из организаторов армии – Шмелёв пишет, что в ряды добровольческих частей вливались бывшие офицеры, учащаяся молодежь, интеллигенция, но народ идти в неё не хочет, крестьяне 5-ти из 7-ми уездов Самарской губернии не поддержали добровольчества для армии Комуча, только самые богатые уезды губернии дали добровольцев. Но они же послали десятки тысяч бедняков и маломощных середняков в Красную армию, и правый эсер Климушин вынужден был признать в сентябре 1918 года, что «несмотря на всеобщее ликование, реальная поддержка была ничтожна – к нам приходили не сотни, а только десятки граждан». Ну и в результате начинается уже практически принудительная мобилизация, части сформированной народной армии едут по деревням, пытаются там найти народ, но у них ничего не получается. И в тех местах, где армия Комуча уже проезжает, там уже начинаются наоборот симпатии к большевикам. Вот как Шмелёв пишет – что население, с нетерпением ожидавшее прихода народной армии, часто чуть ли не с первых дней горько разочаровывалось в своих ожиданиях. В Мензелинском уезде, населенном татарами, в период наступления чехословаков прошла волна крестьянских выступлений против Советской власти. Но достаточно было «погулять» по уезду несколько дней полковнику Щ. со своими молодцами, как настроение совершенно изменилось в противоположную сторону. Когда Мензелинский уезд был вновь занят советскими войсками, почти всё мужское население уезда, способное носить оружие, не дожидаясь принудительной мобилизации, вступило в ряды советских войск. Сильно! Очень характерное признание. Итак, отметим, что крестьянство в целом достаточно пассивное и не хочет в данный момент воевать. Но тем не менее, противоборство определяется, фронты определяются, и в этот момент – середина 1918 года – начинают вырисовываться перспективы победы белых, почему – потому что, во-первых, они пользуются поддержкой стран Антанты, во-вторых, создаются альтернативные органы власти, вокруг которых можно выстраивать армии и т.д., все силы объединяются, стекаются, и в-третьих, большевики теряют социальную базу, они теряют социальную базу крестьян, и они теряют своих союзников – левых эсеров, которые во всём происходящем винят неверную политику большевиков. Я напомню, что в тандеме, вот в этом союзе, в коалиции большевиков и левых эсеров всё-таки большевики являются ведущими, а левые эсеры ведомыми, но левым эсерам это не очень нравится, и левые эсеры, во-первых, крайне не одобряют Брестский мир, они считают, что вот всё, что происходит, это всё потому, что подписали похабный Брестский мир. Вот если бы Брестский мир не подписали, мы бы продолжили революционную войну, в Германии уже бы произошла, вообще бы уже произошла мировая революция, мы бы уже были, в общем, на коне. А сейчас мы только усилили германскую армию, отсюда мы вынуждены, после оккупации Украины мы вынуждены начать нажим на крестьянина, а это значит крестьянские восстания – во всём этом виноваты большевики, весь бардак они устроили. Поэтому левые эсеры уже к этому моменту задумываются о мятеже с целью переворота и прихода к власти. Это одна проблема большевиков, помимо этого параллельно также готовится т.н. в историографии он известен, как заговор послов, потому что Антанта, внешне сохраняя дипломатический политес по отношению к власти большевиков, хотя и не признавая её, явно нацеливается на свержение Совнаркома и реставрацию какого-то временного правительства, способного, во-первых, возобновить войну против Германии, а во-вторых, подотчётного силам Антанты, управляемого. Ну и третье – это параллельно готовятся офицерские выступления, которыми тайно дирижирует Борис Савинков, эсер, самый, наверное, энергичный человек в партии эсеров, который, получив мандат на организацию подпольных офицерских организаций от командующего Добровольческой армией Алексеева, действительно, их создал, не просто говорил а он, действительно, создал. И всё вот это кольцом окружает большевиков, т.е. везде вокруг них стягиваются узлы, и кажется, что невозможно с этим справиться, потому что там такие проблемы грандиозные, такой накат на них идёт, что с этим непонятно, как справиться, но тем не менее они справились. Вот как это произошло, мы поговорим в следующий раз. Во сюжет! Спасибо, Егор. А на сегодня всё. До новых встреч.

Комуч первого состава

В Комуч первого состава вошли пять эсеров , членов Учредительного собрания: Владимир Вольский - председатель, Иван Брушвит, Прокопий Климушкин , Борис Фортунатов и Иван Нестеров.

Агитационный культурно-просветительный отдел Комуча стал издавать официальный печатный орган новой власти - газету «Вестник Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания».

Укрепление власти Комуча

На территории, где с помощью чехов удалось свергнуть большевиков, Комуч временно провозгласил себя высшей властью в России от имени Всероссийского учредительного собрания до нового созыва последнего. Впоследствии, Комитет значительно расширился за счёт вступления в него ещё одной группы бывших членов Учредительного собрания (главным образом, эсеров), перебравшихся в Самару. В конце сентября 1918 года в Комуче было уже 97 человек. К этому времени исполнительная власть Комуча была сосредоточена в руках «Совета управляющих ведомствами» под председательством Евгения Роговского (одновременно управляющий ведомством государственной охраны).

Таким образом, к августу 1918 года «территория Учредительного собрания» простиралась с запада на восток на 750 вёрст (от Сызрани до Златоуста , с севера на юг - на 500 вёрст (от Симбирска до Вольска). Власть КОМУЧа распространялась на Самарскую, часть Саратовской, Симбирскую, Казанскую и Уфимскую губернии, власть КОМУЧа признали оренбургское и уральское казачество.

Также в июле Комуч пригласил в Самару представителей казахской «Алаш-Орды » во главе с Алиханом Букейхановым и Мустафой Шокаем и заключил с ними военно-политический союз против красных.

Опираясь на накопившиеся военные силы, лояльные Комучу, были проведены следующие меры: официально установлен восьмичасовой рабочий день, разрешены рабочие собрания и крестьянские сходы, сохранены фабрично-заводские комитеты и профсоюзы. Комуч отменил все советские декреты , возвратил заводы, фабрики и банки их прежним владельцам, провозгласил свободу частного предпринимательства , восстановил земства , городские думы и другие досоветские учреждения. Колеблясь между красной и белой идеологией, Комуч то во всеуслышание заявлял о намерении национализировать землю, то предоставлял землевладельцам возможность вернуть все земельные наделы, конфискованные у них в пользу крестьян, и даже собирать урожаи 1917 года. Комуч направлял военизированные экспедиции в сельские районы для защиты собственности землевладельцев и зажиточных крестьян (в советской терминологии - кулаков), а также для рекрутирования и, позднее, мобилизации мужчин в Народную армию.

Падение Комуча

В последующих неудачах Народной армии главную роль сыграло полное отсутствие резервов, не подготовленных эсеровским руководством Комуча, несмотря на время, которое Каппель им дал своими первыми успехами на Волге, несмотря на те возможности, которые давали огромные территории, находившиеся под контролем Комуча, в плане мобилизации.

Полный провал постиг и начатую было реформу по внедрению в Народной армии корпусной системы , обусловленный крахом мобилизационных мероприятий, которые, в свою очередь, потерпели неудачу из-за продолжавшегося и ставшего необратимым падения авторитета Комуча и, как следствие, разложения социальной опоры власти. Особо непримиримыми были позиции рабочего класса Поволжья. Так, постановление общего собрания мастеровых и рабочих Самарских мастерских депо гласило:

6 июля 1918 года в Самаре проходил крупный митинг протестовавших железнодорожников, которые были настолько враждебны Комучу, что комендант города был вынужден даже вызвать войска.

Одновременно с объявлением мобилизации эсеровское руководство Комуча вернулось к своей старой идее об опоре на крестьянство. Для консолидации крестьянства вокруг Комуча и успешного проведения мобилизации правительство организовало созыв сельских сходов, волостных и уездных крестьянских съездов. Результаты оказались ошеломляющими для эсеров: крестьянство высказывалось в том ключе, что оно не хочет принимать участия в Гражданской войне , сходы решают не давать новобранцев и даже не платить налоги, если они пойдут на ведение войны! Будучи же мобилизованными, крестьяне и рабочие отказывались сражаться против большевиков , при первом же удобном случае разбегались по домам или сдавались в плен красным , перевязав своих офицеров . В армии участились случаи открытого неповиновения. 8 сентября два полка , расположенные в Самаре, отказались выступить на фронт. Для их усмирения пришлось вызвать 3 броневика , пулемётную команду и кавалерию - солдаты вынуждены были сложить оружие лишь под угрозой расстрела. 18 сентября, невзирая на угрозу расстрела, отказался выступить целый эшелон войск. Частыми были сообщения о расстрелах за дезертирство расквартированного в Самаре 14-го Уфимского полка, где постоянно отмечались случаи большевистской агитации. Особенно жестко было подавлено выступление состоявшего преимущественно из рабочих 3-го Самарского полка, поводом для которого явилась неудачная попытка в этом полку и в 1-м Георгиевском батальоне освободить с гауптвахты арестованных за дезертирство сослуживцев. Как вспоминал находившийся в это время в городе генерал Люпов , из строя был вызван и расстрелян каждый третий; позднее за отказ выступить на фронт здесь было расстреляно ещё 900 новобранцев .

В сентябре 1918 года Народная армия Комуча потерпела ряд поражений от спешно усиленного Восточного фронта Красной армии . В Свияжск , где засели отступившие от Казани остатки разбитых красных войск, даже лично прибыл народный комиссар по военным делам и председатель Высшего военного совета Советской Республики Троцкий , развивший там самую энергичную деятельность и применявший самые жестокие меры к установлению дисциплины в разрозненных и деморализованных красных войсках (был расстрелян каждый десятый отступивший красноармеец). 5-я армия быстро получала подкрепления благодаря остававшемуся в руках большевиков стратегически важному мосту через Волгу, и в скором времени Казань оказалась окружена красными с трёх сторон. Из состава Балтийского флота на Волгу большевистское руководство перебросило 3 миноносца , а местные волжские пароходы красных были вооружены тяжёлыми морскими орудиями. Преимущество на воде быстро перешло к красным. Силы добровольцев таяли, а красные , наоборот, усиливали свой напор, направив на Волгу свои лучшие войска - латышские полки , сохранившиеся в целости со времён Императорской армии и привлечённые лозунгом «самоопределения всех стран », поддержавшие большевиков против войск старой империи. К концу сентября Народная армия оставила большую часть ранее контролируемых Комучем территорий.

23 сентября 1918 года в Уфе на Государственном совещании была образована Уфимская директория (Временное всероссийское правительство) , объединившая и заменившая собой Комуч и соперничавшее с ним Временное Сибирское правительство . Директория должна была дать отчёт о своей деятельности Учредительному собранию после возобновления последним своих заседаний. При этом декларировалось, что Всероссийское Учредительное собрание возобновляет своё заседание 1 января 1919 года, если к этому времени соберутся 250 депутатов или 170 членов Учредительного собрания к 1 февраля 1919 года Уфимское совещание провозгласило, что вместо Комуча все члены Учредительного собрания в совокупности образуют Съезд членов Всероссийского Учредительного собрания , представляющий собой постоянно действующее государственно-правовое учреждение. Он работал в

Международные события года

4 марта 1918 года американский рудовоз «Циклоп» («Cyclops») вышел из порта острова Барбадос, после чего пропал без вести в печально известном Бермудском треугольнике. В том рейсе «Циклоп» перевозил из Аргентины в Норфолк 10 тысяч тонн марганцевой руды, необходимой для производства высококачественной пушечной стали. Кроме того, на его борту находились 309 пассажиров - военные отпускники, а также солдаты и матросы, уволенные в запас из береговой и морской служб. Для своего времени «Циклоп» был одним из самых больших судов в составе военно-морского флота США, с водоизмещением 19 тысяч тонн и длиной корпуса 180 метров. При своём загадочном исчезновении судно не подало никаких сигналов бедствия. Высказывалось предположение, что его торпедировали немцы, однако изучение архивов после войны показало, что тогда в этом районе Атлантики немецкие подводные лодки не появлялись. Не подтвердилась и версия, что «Циклоп» наскочил на мину, поскольку минных полей в этом районе не было. Кроме того, при взрыве мины или торпеды на поверхности воды всегда остаются обломки, плавающие предметы и человеческие тела, но в данном случае ничего подобного обнаружено не было. Бесследное исчезновение «Циклопа» ныне считается одной из величайших тайн в истории мирового мореплавания.

8 августа 1918 года началась Амьенская наступательная операция армий Антанты против германских войск восточнее города Амьена на фронте до 75 км. Ближайшей её целью со стороны англо-французского командования (маршал Фердинанд Фош) была ликвидация Амьенского выступа и освобождение от немецкого артиллерийского обстрела железной дороги Париж-Кале. Со стороны Антанты в сражении участвовали одна английская и две французские армии, свыше 500 танков и 700 самолетов, а с германской стороны – две пехотные армии. Англо-французские войска в первый же день наступления продвинулись на 12 км в глубину германской обороны, разгромив 16 дивизий. К 13 августа немцы были полностью отброшены из Амьенского выступа. Германские войска в этом сражении потеряли 74 тысячи человек, а союзники – 46 тысяч. После Амьенской операции Германия в течение 2,5 месяцев терпела все новые поражения, и в ноябре вынуждена была капитулировать. Впоследствии немецкий генерал Эрих Людендорф в своих мемуарах назвал 8 августа 1918 года «чёрным днем германской армии».

3 ноября 1918 года моряки и солдаты гарнизона германского города Киля организовали антивоенную демонстрацию и митинг протеста. Несмотря на это, командование отдало приказ об их выходе в море для сражения с английским флотом, однако экипажи кораблей отказались это сделать. На следующий день противостояние переросло в восстание всего германского флота. Попытка властей подавить его силой не удалась, и в итоге волнения распространились на другие города, положив начало Ноябрьской революции 1918 года в Германии. 9 ноября император Вильгельм II отрёкся от престола, и теперь эта дата считается последним днём существования Германской империи. В 14 часов того же дня Филипп Шейдеман, один из лидеров социал-демократов, с балкона рейхстага объявил о создании Германской республики. Отрёкшийся кайзер Вильгельм II тогда же бежал в Нидерланды. На следующий день в Германии было сформировано Временное правительство - Совет народных уполномоченных. Позже, 1 декабря 1918 года, от своих прав на престол отрёкся и наследник германской монархии кронпринц Вильгельм.

11 ноября 1918 года завершилась Первая мировая война. В 5 часов 12 минут утра немецкая делегация в железнодорожном вагоне маршала Фердинанда Фоша в Компьенском лесу (французский регион Пикардия) подписала условия капитуляции. Через шесть часов капитуляция вступила в силу, и в ознаменование этого события был произведен артиллерийский салют в 101 выстрел - последние залпы мировой войны. Спустя полгода (28 июня 1919 года) Германия была вынуждена подписать Версальский договор, составленный государствами-победителями на Парижской мирной конференции, официально завершивший Первую мировую войну. Её результатами стали Февральская и Октябрьская революция в России, ликвидация четырёх империй – Германской, Российской, Австро-Венгерской и Османской, причём две последние были разделены. Из более чем 70 миллионов человек, мобилизованных в армии воюющих стран, погибло от 9 до 10 миллионов. Число жертв среди мирного населения составило от 7 до 12 миллионов. Голод и эпидемии, причинённые войной, унесли жизни ещё как минимум 20 миллионов человек. При этом перенесённое Германией национальное унижение стало одной из предпосылок прихода к власти в этой стране нацистов, впоследствии развязавших Вторую мировую войну.

11 ноября 1918 года была восстановлена польская государственность, утерянная польской нацией в 1795 году, после раздела территории Речи Посполитой между Германской, Российской и Австро-Венгерской империями. В этот день польские отряды разоружили немецкий гарнизон в Варшаве, а затем вернувшийся из германского плена революционер Юзеф Пилсудский принял военную власть из рук Регентского Совета Королевства Польского. Затем 14 ноября Пилсудский принял на себя также и гражданскую власть, а Регентский Совет и Временное народное правительство Польской республики решили наделить его полномочиями временного правителя (по-польски - Naczelnik Państwa). 20 февраля 1919 года Законодательный сейм назначил Пилсудского «Начальником государства и Верховным вождём».
Ныне 11 ноября 1918 года ежегодно празднуется как день независимости Польши.

Российские события года

24 января (6 февраля) 1918 года Совет Народных Комиссаров утвердил Декрет о введении в Российской Республике западноевропейского (григорианского) летоисчисления. В связи с этим период с 1 по 13 февраля 1918 года попросту выпал из российского календаря, и поэтому 1918 год можно назвать самым коротким годом за всю историю нашего государства. Указанным законом новая власть продолжила целую серию масштабных преобразований в общественной жизни Советской России, которые произошли в течение 1918 года. Так, 20 января (2 февраля) Совет Народных Комиссаров принял Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Тем самым был установлен светский характер нового Российского государства. Русская Православная Церковь в тот день лишились права собственности и юридического лица, монопольного права на формирование мировоззрения и вообще всей духовной жизни народа, а также была отлучена от финансовой поддержки со стороны государства. Затем 8 апреля 1918 года бело-сине-красный триколор, который до этого был государственным флагом Российской империи, заменили красным флагом Российской Республики. Наконец, 10 Октября 1918 года специальным декретом Совнаркома был подтверждён изданный ещё в конце 1917 года закон о введении в России нового правописания. Из русского алфавита полностью исключались четыре буквы («ять», «фита», «и десятеричное» и «ижица»), убирался твёрдый знак в конце слов, и вводились ещё некоторые другие правила орфографии, облегчающие правописание.

3 марта 1918 года был заключен сепаратный Брестский мирный договор между Советской Россией, с одной стороны, и Центральными державами (Германией, Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарским царством) – с другой. Договор означал поражение Советской России и выход её из Первой мировой войны. Он был ратифицирован 15 марта 1918 года Чрезвычайным IV Всероссийским Съездом Советов и германским императором Вильгельмом II. По условиям договора от России отторгались обширные территории, в том числе Украина, Польша, Прибалтика, часть Белоруссии и Закавказья. Кроме того, Советская Россия была обязана полностью ликвидировать свои армию и флот, прекратить революционную пропаганду в Европе и выплатить Германии гигантскую контрибуцию в размере 6 млрд. марок, в том числе золотом. В.И. Ленин, настоявший на заключении, по его собственным словам, «похабного» Брестского договора, объяснял необходимость такого шага следующим образом: «Потеря – пространство, выигрыш - время». Оккупация российских территорий немецкими войсками продолжалась 7 месяцев, пока не произошла Ноябрьская революция в Германии и не был заключен Компьенский мир. После этого 13 ноября 1918 года постановлением ВЦИК Брестский мирный договор был аннулирован в связи с поражением Германии в мировой войне.

В ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге в Ипатьевском доме во исполнение постановления исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов были расстреляны последний российский император Николай II, члены его семьи и прислуга. В половине двенадцатого ночи 16 июля заместитель областного комиссара юстиции Я.М. Юровский приказал отвести содержавшуюся в Ипатьевском доме царскую семью с челядью в подвал, якобы для фотографирования. Первым шагнул к ступеням Николай II с наследником Алексеем на руках. К нему присоединилась его жена Александра Фёдоровна. За родителями последовали царевны Ольга, Татьяна, Анастасия и Мария, за детьми - доктор Е.С. Боткин, повар И.М. Харитонов, камердинер А.Е. Трупп и горничная А.С. Демидова. Жертв и палачей было по 11 человек. Едва Юровский зачитал решение Уральского Совета о казни царя, как загремели выстрелы. В наследника стреляли дважды. Анастасию и горничную после выстрелов добивали штыками. Рядом с умирающей царевной заскулила ее любимая собачонка Джемми, которую прибили прикладом. Тела убитых сбросили в заброшенную шахту за городом. В ночь на 18 июля, через сутки после трагического финала в Ипатьевском доме, в Алапаевске на Урале местные чекисты по прямому указанию из Москвы расстреляли других членов императорской семьи – великую княгиню Елизавету Фёдоровну (сестру царицы) и великих князей Сергея Михайловича, Игоря, Ивана и Константина Константиновичей, князя Палея. Месяцем раньше в этих же краях был расстрелян и Михаил Александрович Романов, брат Николая II.

30 августа 1918 года на московском заводе Михельсона было совершено покушение на В.И. Ленина, который здесь выступал перед рабочими. Закончив своё выступление, вождь революции собирался сесть в автомобиль, и тут неожиданно прозвучали три выстрела. Одна пуля попала в руку женщины-работницы, стоявшей рядом, а двумя другими был ранен Ленин, который упал около машины. Шофер С.К. Гиль успел заметить женскую руку с браунингом, но лица стрелявшей никто не видел. Вскоре после происшествия была задержана 28-летняя эсерка Фанни Каплан, которая затем призналась в покушении. Через три дня её приговорили к расстрелу, и в 4 часа утра приговор привели в исполнение в одном из дворов Кремля. В ответ на покушение на В.И. Ленина ВЦИК, высший орган Советской власти, 5 сентября объявил о начале Красного террора, согласно которому ВЧК было предоставлено право без суда выносить приговоры по контрреволюционным делам, в том числе и расстрельные. Лишь в феврале 1919 года ВЦИК своим новым решением лишил ВЧК права самостоятельно выносить приговоры по расследуемым ею делам. С того момента эта функция передавалась ревтрибуналам. Однако это вовсе не означало, что в стране к тому моменту прекратились репрессии и беззаконие. При этом цифры казнённых в России в этот период очень различаются: от нескольких десятков тысяч до нескольких сотен тысяч человек.

29 октября 1918 года на I Всероссийском съезде союзов рабочей и крестьянской молодежи был образован Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ). Тем самым съезд объединил разрозненные союзы молодежи в общероссийскую организацию с единым центром, работающую под руководством Российской Коммунистической партии (большевиков). На съезде были приняты основные принципы программы и устав Российского коммунистического союза молодежи. В тезисах, утвержденных съездом, говорилось: «Союз ставит себе целью распространение идей коммунизма и вовлечение рабочей и крестьянской молодежи в активное строительство Советской России». В июле 1924 года РКСМ было присвоено имя В.И. Ленина, и он стал называться Российский Ленинский коммунистический союз молодежи (РЛКСМ). В связи с образованием в 1922 году Союза ССР комсомол в марте 1926 года был переименован во Всесоюзный Ленинский Коммунистический союз молодежи (ВЛКСМ).

Самарские события года

31 марта 1918 года приказом Высшего Военного Совета Российской Республики на территории страны были образованы военные округа. В числе других в соответствии с декретом Совета Народных Комиссаров от 4 мая 1918 года был создан Приволжский военный округ с центром в Самаре. Самым первым руководителем ПриВО стал Александр Федорович Долгушин (1890-1958), балтийский матрос, член РСДРП (б) с 1914 года, член ЦК Балтийского флота, делегат VI съезда большевистской партии. При образовании Приволжского военного округа 4 мая 1918 года Долгушина назначили окружным военным комиссаром (так до 1920 года именовались командующие войсками округов). Эту должность он занимал до августа того же года, после чего был переведен на Восточный фронт. Первоначально в ПриВО входили гарнизоны Астраханской, Саратовской, Самарской, Симбирской и Пензенской губерний, а также и Уральской области. В последующие годы границы округа неоднократно менялись.

11 мая 1918 года в губернии началось восстание казачьих частей атамана А.И. Дутова. В эту ночь отряд атамана занял железнодорожную станцию Ново-Сергиевку, и тем самым прервал сообщение между Самарой и Оренбургом. А утром 15 мая казачьи части форсированным маршем направились к Самаре. В этот же день Самарский губком РКП (б) принял решение о вступлении всех коммунистов в боевые дружины. Постановлением ревкома Самара объявлялась на военном положении. В связи с этим штаб охраны города отдал приказ о мобилизации. Но дальнейшие действия властей против восставших казаков Дутова проводились почти одновременно с ликвидацией начавшихся погромов в Самаре.

17 мая 1918 года в Самаре начались волнения жителей города против реквизиции лошадей у населения для нужд Красной Армии. Эти выступления в советской исторической литературе получили название «анархо-максималистский мятеж». Уже накануне были отмечены первые факты сопротивления отрядам, пытавшимся забрать лошадей у владельцев. А утром 17 мая перед зданием большевистского штаба охраны города на Алексеевской площади (ныне площадь Революции) собралась толпа из нескольких сотен человек. К собравшимся вышли представители штаба - Дмитрий Аугенфиш и Петр Котылев, но по ним из толпы раздались выстрелы. Аугенфиш был убит на месте, а Котылеву удалось скрыться. Тут же толпа обывателей начала громить магазины, лавки и трактиры, а потом двинулась по улице Советской (ныне улица Куйбышева), выкрикивая антибольшевистские лозунги. Штаб охраны города также оказался захвачен и разгромлен. К утру 18 мая восставшие захватили почту, телеграф, здание уголовной милиции, а также тюрьму, из которой освободили всех заключенных. Весь день прошел в сплошных погромах на улицах. Особенно пострадал Троицкий рынок, где уголовные банды грабили торгующих. Погромы удалось остановить лишь после того, как в середине дня 18 мая в Самару вошли верные большевикам части Урало-Оренбургского фронта, до того расквартированные в пригороде.

21 октября 1918 года был арестован профессор Самарского университета, преподаватель истории Павел Александрович Преображенский, как нелояльный марксизму и советской власти. В октябре после возвращения Красной Армии в Самару ВЧК проводила проверку всех служащих, сотрудничавших с режимом Комуча. В их числе оказался и профессор Преображенский. От него, в частности, потребовали, чтобы в будущем в его лекциях не было ни единого упоминания о Библии и об истории буржуазных государств. История России, по мнению чекистов, теперь должна начинаться не с Рюрика, а с марксистских кружков, на основе которых впоследствии и образовалась РКП (б). Выслушав все это, Преображенский заявил, что он не считает марксизм идеологией, достойной преподавания в университете, после чего был немедленно арестован и помещен в камеру Самарской тюрьмы. Профессор был освобождён из тюрьмы лишь в январе 1919 года по личному указанию В.И. Ленина, до которого дошли жалобы от самарской интеллигенции об этом несправедливом аресте. По всей видимости, из-за своих злоключений самарский профессор П.А. Преображенский стал одним из прототипов своего однофамильца, героя повести М.А. Булгакова «Собачье сердце».

Главное самарское событие года

8 июня 1918 года Самара оказалась захваченной войсками восставшего против власти большевиков Чехословацкого корпуса. После взятия Самары группа депутатов Учредительного собрания объявила о создании на территории бывшей Российской империи нового государства, которое получило наименование Российской Демократической Федеративной Республики (РДФР). В Комуч первого состава вошли пятеро эсеров - Владимир Вольский (председатель), Иван Брушвит, Прокопий Климушкин, Борис Фортунатов и Иван Нестеров. Столицей РДФР тогда же была объявлена Самара.

Чехословацкий корпус

Эти события стали одной их самых неоднозначных страниц всей отечественной истории ХХ века. Нынешние исследователи в большинстве своем признают, что восстание чехословаков во время гражданской войны в России против большевистского правительства - это результат крупнейших военно-политических просчетов коммунистического режима.

Чешских и словацких солдат и офицеров, служивших в годы Первой мировой войны в австро-венгерской армии, во всех советских учебниках в течение многих десятилетий называли не иначе, как «белочехи». Тем самым подчеркивалось, что чехословаки оказались от большевиков «по ту строну фронта», поскольку они тогда выступили против Советской власти. Но при этом тщательно замалчивался тот факт, что сами восставшие при каждом удобном случае подчеркивали, что они не поддерживают Белое Движение, а в отношении противостояния «красных» и «белых» в период гражданской войны в России по мере возможности стараются соблюдать нейтралитет.

Здесь стоит коротко сказать о том, что же собой представлял чехословацкий корпус. Это воинское соединение было сформировано летом 1917 года правительством Керенского из пленных и перебежавших на русскую сторону военнослужащих чешской и словацкой национальности. К моменту Октябрьского большевистского переворота корпус стоял на Украине. Но при этом выглядит странным, что ни Керенский, ни Ленин почему-то не считали нужным разоружать эту громадную армию, полагая, видимо, что чехи не повернут винтовки и пушки против своих «добродетелей». Однако дальнейшие события показали, что в этом вопросе российская верхушка того времени, мягко говоря, проявила наивность (рис. 1-3).

Когда в феврале 1918 года большевистское правительство подписало с Германией «похабный» Брестский мир, и немцы в соответствии с этим договором заняли часть западной территории Советской России, руководство чехословацкого корпуса в подтверждение своих мирных намерений попросило отпустить всех военнопленных во Францию, подальше от боевых действий. При этом предлагался достаточно короткий путь вывода войск из России в обход германского фронта - поездами на Мурманск и далее пароходами в Европу.

Однако председатель Совнаркома Владимир Ленин и военный нарком Лев Троцкий посчитали, что если чехословаки попадут в Европу слишком быстро, то до начала мировой революции они вполне успеют присоединиться к немцам, чтобы вместе с ними бороться против Советской власти (рис. 4, 5).

Вот так вместо мурманского маршрута правительством РСФСР был утвержден другой план вывода чехословацкого корпуса из России - через Владивосток. Это было сделано вопреки протестам военных экспертов, справедливо считавшим, что отправка крупнейшего воинского соединения с Украины на Дальний Восток - это не что иное, как добровольная оккупация страны иностранной армией. Дальнейшие события показали абсолютную правоту этих специалистов.

Впрочем, тогда была возможность, что переезд чехословаков от Атлантического океана до Тихого прошел бы более-менее спокойно. Но именно в этот момент Троцкий неожиданно для многих выдвинул поистине безумную директиву, которая предписывала все-таки разоружить все выводимые во Владивосток иностранные части. До командования чехословацкого корпуса этот документ по телеграфу был доведен 17-18 мая 1918 года, когда их эшелоны уже шли с Украины по Транссибирской магистрали, и некоторые к тому моменту добрались даже до Иркутска.

Чехи отказались подчиниться вероломному приказу, и в итоге 25 мая из Москвы в адрес всех губернских и городских Советов, расположенных по линии Транссибирской магистрали, ушли срочные телеграммы: изъять все оружие и боеприпасы у чехословацких подразделений насильственным путем. Однако уже было поздно. В тот же день по распоряжению своего командования чехи выступили против советской власти, не выполнившей своих обещаний.

Взятие Самары

Чехословацкий мятеж сразу же поддержали самые различные российские партии и движения, недовольные большевистским режимом, которые в то время во многих губерниях работали в подполье. В результате буквально за неделю из подчинения ленинского правительства выпали огромные территории России, находившиеся вдоль Транссиба. Уже 25 мая пала Советская власть в Мариинске, 26 мая - в Новониколаевске (ныне Новосибирск), 27 мая - в Челябинске, 29 мая - в Пензе, 30 мая - в Сызрани. Возникла непосредственная угроза взятия чехословаками и Самары.

Уже 25 мая по решению губкома партии в Самаре был создан военно-революционный комитет под председательством В.В. Куйбышева. А 31 мая из Самары к Сызрани ушли эшелоны с бойцами на помощь сызранцам. Однако самарские отряды опоздали. Днем 31 мая чешский бронепоезд вошел на сызранский мост и шквальным пулеметным огнем подавил сопротивление малочисленного отряда защищавших его красноармейцев (рис. 6, 7).

Далее чешские подразделения, прошедшие боевую подготовку на фронтах мировой войны, легко смогли одолеть плохо вооруженных и почти не обученных красных бойцов. Уже 1 июня наступавшие заняли Безенчук, а 2 июня - Иващенково (ныне Чапаевск). Самарский реввоенсовет попытался провести с чешским командованием мирные переговоры, для чего вечером 2 июня в Иващенково прибыла красная делегация во главе с членом горисполкома Ильей Трайниным (рис. 8). Но чехи после недолгого обмена мнениями все предложения большевиков отклонили, а местные эсеры едва не захватили парламентеров в качестве заложников.

К вечеру 3 июня самарские части отступили к станции Липяги (ныне она входит в городскую черту Новокуйбышевска). А 4 июня трехтысячный отряд плохо вооруженных и едва-едва обученных красноармейцев принял бой у этой станции. В результате около тысячи из них погибло, и столько же было взято в плен; кроме того, многие утонули в разлившейся реке Татьянке при переправе через неё вплавь. В числе погибших оказались командир красных отрядов М.С. Кадомцев и командир латышского красногвардейского отряда В.К. Озолин (рис. 9-12).

Как ныне достоверно установлено, в дни обороны Самары от чехословаков далеко не с лучшей стороны показал себя председатель Самарского ревкома В.В. Куйбышев. Анализ воспоминаний многих самарских большевиков, опубликованных после 1935 года, приводят к определенному выводу: все они были подобраны таким образом, чтобы не противоречить идеологически подчищенной биографии скончавшегося в январе того года В.В. Куйбышева. Между тем, еще в советское время специалистам были известны сборники «Четыре месяца учредиловщины» и «Красная быль». В первом из них под заголовком «Июньский переворот» опубликованы воспоминания члена исполкома Самарского Совета рабочих депутатов И.П. Трайнина.

Вот что он пишет: «Всю ночь с 4 по 5 июня он (Куйбышев – В.Е.) вместе со всеми товарищами провел в партийном штабе в оживленной беседе о текущих событиях. С рассветом, когда завязалась усиленная артиллерийская перестрелка, когда с Самарского моста дано было знать, что «чехи идут», всем на этот раз показалось, что наступил конец, и «помощник главнокомандующего» тут же отдал приказ об эвакуации. Под грохот орудий потянулись от клуба нагруженные автомобили с оружием и продовольствием к пристани, где уже ждал пароход… Вечером, в тот же день, пароход прибыл в Симбирск. Все были убеждены, что Самара уже сдана чехам. Меж тем, как выяснилось на другой день, в утро отъезда происходила обычная артиллерийская перестрелка, но чехи опасались двигаться дальше, пока не закончится решительное сражение с наступавшими у них в тылу советскими отрядами, под командованием тов. Попова. Окружным путем удалось телеграфно связаться с Самарой и вызвать к аппарату т. Теплова. Последний от имени оставшихся товарищей требовал немедленного возвращения эвакуировавшихся под угрозой быть заклеймёнными как «дезертиры»… В ту же ночь пароход двинулся обратно в Самару. Возвращались в еще более подавленном настроении, чем при эвакуации. Утром 7 июня пароход прибыл в Самару, и каждый стремился втянуться в работу, чтоб сгладить создавшееся впечатление о «бегстве».

Кроме того, в двадцатые годы были опубликованы и другие воспоминания очевидцев тех самарских событий. В сборнике «Красная быль» под заголовком «Борьба с чехами» помещены записки участника обороны города В. Смирнова, где сообщается следующее: «В клубе я увидел тов. Куйбышева, который вернулся из Симбирска, - узнать, как идут дела, и теперь уходил на пароход». Слова Смирнова относятся к вечеру 7 июня, то есть к тому моменту, когда происходило «официальное» отступление большевиков из Самары.

Таким образом, обобщив все исторические свидетельства о событиях начала июня 1918 года в Самаре, можно выдвинуть следующую версию о поведении городского партийно-советского руководства в период непосредственной угрозы захвата Самары чехословацкими войсками. В ночь с 4 на 5 июня, заслышав звук близкой артиллерийской канонады, большинство членов губкома, в том числе Куйбышев, Венцек и некоторые другие самарские лидеры поспешили побыстрее эвакуироваться в Симбирск. Однако следующим утром, узнав, что чехи в Самару еще не вошли, многие из сбежавших, мучимые угрызениями совести, опять вернулись в осажденный город. В ночь на 8 июня состоялась вторая эвакуация - вот она-то впоследствии и была описана товарищем Куйбышевым в его воспоминаниях (рис. 13-16).

Комитет членов Учредительного собрания

После разгона большевиками Учредительного собрания в январе 1918 года далеко не все его депутаты смирились со своим поражением и с приставкой «бывший». Летом 1918 года некоторым из них выпал уникальный шанс – они смогли сформировать первое в революционной России антибольшевистское правительство. После взятия чехами Самары 8 июня 1918 года группа депутатов Учредительного собрания объявила о создании на территории бывшей Российской империи нового государства, которое получило наименование Российской Демократической Федеративной Республики (РДФР). В Комуч первого состава вошли пятеро эсеров - Владимир Вольский (председатель), Иван Брушвит, Прокопий Климушкин, Борис Фортунатов и Иван Нестеров. Столицей РДФР тогда же была объявлена Самара (рис. 17).

Уже своим первым приказом от 8 июня 1918 года Комуч восстановил дореволюционную систему местных органов самоуправления, в число которых были включены губернские, уездные и волостные земства, губернские и городские Думы. Правоохранительные органы Самары были представлены штабом охраны, выполнявшим функции полиции и военной комендатуры. Чехи в его работу почти не вмешивались, предоставляя в распоряжение штаба своих солдат лишь в крайних случаях. Штаб чехословацкой контрразведки находился в доме Курлиных на углу улиц Саратовской и Алексеевской (ныне Фрунзе и Красноармейской). Впоследствии в советских изданиях немало писали о пытках и расстрелах в подвале этого дома. Однако рассекреченные ныне архивные документы таких фактов не подтверждают (рис. 18-20).

Но уже первые дни пребывания у власти нового правительства, объявившего себя демократическим, оказались отмечены массовыми арестами и уличными расправами. В Самарскую губернскую тюрьму сразу же попали председатель горисполкома Александр Масленников, комиссар Самаро-Златоустовской железной дороги Павел Вавилов и комендант города Алексей Рыбин. А после того, как на улице Заводской обывателями был зверски убит председатель Самарского ревтрибунала Франциск Венцек, в тюрьму была брошена также его гражданская жена, губернский комиссар по делам печати Серафима Дерябина. К началу дня 9 июня в камерах оказалось уже 216 арестованных, а 10 июня – еще 343 человека. В итоге губернская тюрьма оказалась многократно переполненной политическими заключенными (рис. 21-23).

В августе 1918 года, в лучшее для Комуча время, в его подчинении находилась громадная территория, целиком включавшая в себя Самарскую, Симбирскую, Уфимскую и Оренбургскую губернии, частично - Саратовский, Казанский и Пензенский регионы, а также Ижевско-Воткинский район. Некоторое время власть правительства РФДР признавали также части оренбургского и уральского казачьих войск.

Противостояние с капиталом

В самом начале правления Комуча его лидерами была подписана целая серия приказов, в которых объявлялось о восстановлении принципа частной собственности на средства производства, о денационализации банков, о восстановлении свободной торговли, о возвращении промышленных предприятий их прежним владельцам. Конечно же, торгово-промышленные круги Самары сразу же отблагодарили Комитет членов Учредительного собрания за восстановление своих утерянных прав, выделив ему экстренную финансовую помощь в размере 30 млн. рублей.

Однако вскоре оказалось, что далеко не все действия Комуча в отношении самарских промышленников пришлись последним по душе. В частности, одновременно с возвращением заводов, фабрик, мельниц, лавок и кабаков их прежним владельцам, Комитет членов Учредительного собрания объявил и о восстановлении системы сбора налогов и натуральных повинностей, существовавшей во времена Российской империи, хотя и с поправками, внесенными в нее Временным правительством. Более того: в Комуче почти сразу же после его прихода к власти появились планы пересмотра налогового законодательства в сторону увеличения суммы сборов с предприятий, о чем, конечно же, быстро узнали представители промышленных и торговых кругов. Все это отнюдь не способствовало укреплению отношений между новой властью и крупными собственниками.

Вскоре начались и прямые конфликты между промышленниками и новой властью. После возвращения своих предприятий их владельцы, отыгрываясь за свои унижения во времена советской власти, повели настоящее наступление на права рабочих. На многих производствах хозяева пошли на грубейшие нарушения трудового законодательства, продлив рабочий день до 10-12 часов, фактически отменили выходные и праздничные дни, и к тому же запретили деятельность профсоюзов. При этом они надолго задерживали зарплату рабочим, или же платили гораздо меньше, чем обещали ранее. Все это владельцы предприятий объясняли трудностями военного времени и необходимостью скорейшего возмещения убытков, которые они понесли после прихода к власти большевиков.

Комитет членов Учредительного собрания был вынужден вмешаться в ситуацию, пытаясь тем самым доказать свою приверженность им же провозглашенным демократическим принципам. Однако тут же выяснилось, что декларировать защиту социальных интересов трудящихся в своих приказах гораздо легче, чем придерживаться этих принципов на практике. Комуч предпринял несколько попыток привлечь частных предпринимателей к административной и даже к судебной ответственности за нарушение трудового законодательства, однако все они окончились безрезультатно. После таких случаев отношение рабочего класса Самары к Комитету членов Учредительного собрания, и без того весьма напряженное, и вовсе стало однозначно негативным.

Ситуацию ещё более усугубили решения Комуча о проведении на подвластной ему территории всеобщей мобилизации. Для удержания контроля над громадным по площади регионом Комучу требовалась значительная по численности армия. Однако почти все крестьяне, которые составляли подавляющую часть населения губернии, к моменту прихода Комуча к власти уже имели в рядах Красной Армии немало своих родственников, и они отнюдь не горели желанием записываться в вооруженные силы еще одного, причем непонятно какого режима. Поэтому к августу 1918 года мобилизационные отряды Комуча стали принимать решительные меры против отказников. По решению военно-полевых судов, сопровождавших мобилизационные отряды, в деревнях устраивались массовые порки и расстрелы.

Так, в период наступления большевиков сотрудник аппарата Комуча В. Шемякин вместе с мобилизационным отрядом побывал в селе Богатое. После этого он направил руководству Комуча такое сообщение: «…19 августа вечером и в особенности 20-го утром на глазах многочисленной публики клали лицом вниз на специально разостланный для этой цели брезент и по решению военно-полевого суда «вкладывали» 20-25 ударов нагайкой. Били казаки, и били так, что некоторые из наказанных после этого не могли сразу встать, а встав, шли, качаясь, как пьяные. Били молодых парней, били пожилых рабочих и крестьян, года которых еще не призваны, и били женщин, которые уже, кажется, не могли бы иметь никакого отношения к призыву новобранцев…»

Однако и эти меры мало помогали пополнению Народной армии. Перед лицом наступления большевистских войск руководство Комуча выпустило в свет приказ № 281 от 18 сентября 1918 года об учреждении чрезвычайных судов. Этим органам дано было право приговаривать к смертной казни не только за призыв к бунту, но и за призывы к неисполнению распоряжений гражданской и военной власти, за уклонение от военной службы и распространение ложных слухов.

Нынешние эксперты считают, что самарское правительство Комуча, называвшее себя социалистическим, так быстро пало прежде всего потому, что оно в силу своей ограниченности оказалось не в состоянии урегулировать непримиримые социальные противоречия между различными слоями населения. Декларируя на словах принципы равноправия и всеобщего благоденствия, комучевская власть на деле способствовала осуществлению репрессивных мер в отношении самых широких слоев народа, которые отнюдь не способствовали ее уважению и популярности. По этой и другим причинам уже к августу 1918 года этот орган власти стал фактически недееспособным.

К тому же даже в пределах Самары Комуч так и не смог разрешить два главных кризиса того времени – финансовый и продовольственный. Уже к августу 1918 года этот орган власти стал фактически недееспособным, и потому комучевская власть впоследствии быстро рухнула под ударами Красной армии.

Царское золото в руках большевиков

Необходимо сказать и о том, что именно с временем правления Комуча оказалась связана одна из наиболее загадочных страниц русской истории – судьба так называемого «золота Колчака», основная часть которого попала в Самару в конце лета 1918 года (рис. 24).

С легкой руки кладоискателей и журналистов под этими двумя словами сейчас подразумевается та часть золотого запаса Российской империи, которая в 1918 году попала в руки одного из руководителей «белого движения» - адмирала А.В. Колчака, а затем бесследно исчезла где-то на огромном пространстве между Самарой и Иркутском. Поиски этого золота начались еще во время гражданской войны, однако до сих пор никому из искателей удача так и не улыбнулась. Между тем размеры этой пропажи не могут не впечатлять: по разным оценкам, где-то в неведомых тайниках и поныне могут находиться десятки тонн (!) золота, серебра и платины в слитках и царских монетах. К нынешнему дню с учетом инфляции стоимость этих сокровищ уже возросла не менее чем в 200 раз, а с учетом исторической ценности она и вовсе не поддается никакой оценке.

Но каким же образом в 1918 году в Самаре оказалась значительная часть золотого запаса нашего государства? Как известно, Российская империя прекратила свое существование в конце февраля 1917 года, после отречения от престола Николая II (рис. 25).
К тому моменту золотой запас России был самым крупным в мире и составлял 1 миллиард 300 миллионов рублей (это не менее 100 миллиардов долларов по нынешнему курсу). При этом далеко не все знают, что в начале Первой мировой войны (август 1914 года) эти резервы были больше на 500 миллионов рублей, но в период до 1916 года значительная часть русского богатства оказалась в Англии в качестве гарантии военных кредитов. Но все равно после Октябрьского переворота и захвата банков большевикам достались огромные богатства в виде золота, серебра, платины и драгоценных камней (рис. 26-30).

С началом иностранной военной интервенции и гражданской войны перед советским правительством остро встал вопрос о сохранности этого государственного золотого запаса, находившегося в Петрограде. Поскольку в тот момент основная опасность для страны шла с запада, откуда наступали немецкие войска, было решено начать эвакуацию государственных сокровищ в Поволжье, которое в то время еще выглядело островком относительного благополучия. Основным местом размещения ценностей были выбраны Казань и Нижний Новгород. В частности, в Казани к весне 1918 года сосредоточилось более половины золотого запаса Российской Империи. Другая часть золота оказалась в подвалах нижегородских банков, и правительство Ленина считало, что сокровища здесь пребывают в безопасности.

Однако уже в мае 1918 года военная обстановка в Поволжье резко изменилась. Неожиданно для большевиков поднял антисоветский мятеж чехословацкий корпус, который к началу июня захватил огромные территории от Поволжья до Дальнего Востока. В Самаре, начиная с 8 июня 1918 года, власть перешла в руки Комуча (Комитет членов Учредительного собрания), который ликвидировал Советы и восстановил все прежние учреждения и властные органы, существовавшие здесь при Временном правительстве. Что же касается частей Красной Армии, то на востоке страны они продолжали отступать в течение почти всего лета 1918 года.

После взятия Самары белогвардейцы вместе с чехословаками 22 июля захватили Симбирск, после чего возникла непосредственная угроза падения Казани. Осознавая всю опасность перехода золотого запаса в руки противника, большевики начали вывоз ценностей из города. Однако сделать это им помешал стремительный 150-километровый марш-бросок «летучего отряда» полковника В.О. Каппеля, совершенный им в ночь на 6 августа (рис. 31).
Красные части бежали из Казани так поспешно, что им удалось взять с собой всего 4,6 тонны золота (100 ящиков). Оставшиеся ценности они при отступлении бросили безо всякой охраны, и потому золото в течение нескольких часов беспрепятственно растаскивалось обывателями. После того, как Каппель вернул на улицы порядок и поставил у банковских хранилищ вооруженную охрану, он телеграфировал в Самару правительству Комуча, что стоимость его трофеев просто не поддается подсчету.

Подарок для Комуча

В конце августа захваченную в Казани часть золотовалютного запаса Российской Империи на нескольких пароходах и под усиленной охраной отправили в Самару. По пути транспорты пытались перехватить войска М.Н. Тухачевского, но неудачно. Так или иначе, но после трехдневного рейса по Волге «золотые» пароходы один за другим ошвартовались у самарской пристани, где с их грузом… повторилась казанская история. Около суток ящики и мешки с драгоценностями валялись буквально на берегу, охраняемые лишь несколькими (!) солдатами, которые просто физически не могли уследить за всеми, кто оказался охоч до брошенного золотишка. В конце концов все эти бесценные сокровища были перевезены в подвальные хранилища здания Волжского-Камского банка на улице Дворянской. Впоследствии в этом здании располагались Куйбышевский горсовет и горком КПСС, а ныне находится Самарский художественный музей (рис. 32, 33, 34).

В конце августа 1918 году через радиостанции и по телеграфу по всему миру было разослано следующее сообщение: «Всем! Всем! Всем! Комитету членов Учредительного Собрания и всем радиостанциям. Доношу, что в настоящий момент отправка золотого запаса, принадлежащего России, закончилась. Мною из Казани отправлено: 1) золотой запас в нарицательную счётность шестьсот пятьдесят семь миллионов золотых рублей, а по теперешней стоимости - шесть с половиной миллиардов рублей; 2) сто миллионов рублей кредитными билетами; 3) на огромную сумму всяких иных ценностей; 4) запасы платины и серебра. Счастлив донести, что теперь все это народное достояние из рук грабителей и предателей целиком перешло в руки Учредительного Собрания и Россия может быть спокойна за целостность ее богатства. Товарищ управляющего военного ведомства Владимир Лебедев (штаб Народной армии Комуча)» (рис. 35).

«Казанский клад» для правительства «учредиловцев» оказался весьма внушительной удачей. Основную его часть составляло золото в слитках, кружках и полосах, золотые и серебряные царские монеты, золотые драгоценные украшения и бриллианты, золотая церковная утварь, не считая огромного количества иностранной валюты и царских ценных бумаг. Позднее, при переезде в Сибирь, эти ценности составили целый эшелон из 40 с лишним вагонов. Характерно, что белогвардейцы даже не стали вывозить из Казани в Самару оставшуюся «мелочевку»: 11 тысяч ящиков с медными царскими монетами, ценные бумаги на 2,2 миллиона рублей, и даже семь мешков с золотыми и серебряными нательными крестиками. Все это вновь досталось красным войскам, когда они вскоре отбили у белых Казань. При этом так называемые «ценные бумаги» к тому моменту уже превратились в обычную макулатуру, и ими в течение всей зимы просто топили две казанские бани…

В начале октября 1918 года белогвардейцы и чехословаки под натиском советских войск отступили в сторону Урала. Из Самары ценности на некоторое время попали в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской Империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства Колчака. Здесь его поместили на хранение в тамошний филиал Госбанка, где после пересчета было установлено, что всего в Омск прибыло ценностей на сумму 651 миллион рублей вместо 657 миллионов, прибывших в конце августа 1918 года в Самару. Как считают исследователи, золото и прочие сокровища на недостающую сумму 6 миллионов рублей в ценах 1918 года (около 4,5 тонн) в это время нелегально осели в Самаре, то есть были банально разворованы. И даже если в голодном 1921 году большинство этих богатств самарцы обменяли на хлеб, это означает, что десятки пудов золота, серебра и бриллиантов, замурованных в фундаменты и подвальные стены старинных самарских особняков, по сей день все еще ждут кладоискателей.

Что касается остальной части золотого запаса Российской империи, перевезенной из Самары в Омск в конце 1918 года, то его судьба известна куда более определенно. В 1919 году под напором Красной Армии чехословаки и войска Колчака отступили из Омска в Иркутск, забрав с собой все сокровища. А в январе 1920 года чешское командование в результате тайных переговоров с большевиками выдало большевикам и адмирала Колчака, и все имеющиеся у них ценности, получив в обмен возможность всем чехословацким военнослужащим беспрепятственно выехать во Владивосток, а оттуда – в Европу.

После тщательного подсчета «золота Колчака» Народный комиссариат финансов РСФСР в июне 1921 года сообщил, что при взятии Иркутска в здешних хранилищах обнаружились ценности на сумму 235,6 миллионов рублей (эквивалентно 182 тоннам золота). Однако при этом в некоторых ящиках, где некогда хранились золотые слитки, были обнаружены лишь кирпичи и камни. Стало быть, расхищение сокровищ продолжалось и после их перехода в руки Колчака.

Далее было установлено, что на закупку вооружения и обмундирования для своей армии Колчак потратил 68 миллионов рублей. Еще часть ценностей на 128 миллионов рублей были им размещены в зарубежных банках, в основном в японских. Хотя сейчас имеется полная информация о местонахождении этих средств, до сих пор неясно, как нынешние власти России их могут получить обратно. Ведь известно, что после гражданской войны правительство Ленина на Генуэзской конференции подписало с Западом соглашение об отказе от всех прежних долгов.

Таким образом, к нынешнему дню остается невыясненной судьба еще одной части «золота Колчака» на сумму 35 миллионов рублей (эквивалентно 27 тоннам чистого золота), которая таинственно пропало в период между подсчетом сокровищ в Омске (январь 1919 года) и перевозом этих ценностей из Иркутска в Казань (январь 1920 года). Скорее всего, к его расхищению приложили руки представители и белых, и красных властей. Так или иначе, но шансы найти хоть какую-то долю от этих несметных сокровищ ныне есть у кладоискателей на всем пространстве Западной и Центральной Сибири, Южного Урала, и, конечно же, Среднего Поволжья (рис. 36-41).

«Красная Армия всех сильней»

К концу лета 1918 года советскому правительству удалось остановить совместное наступление чехословаков и белогвардейцев в Среднем Поволжье. В начале августа с Западного фронта на Восточный были переброшены Витебский полк, Карачаевский эскадрон, Курская бригада и бронепоезд. Тогда же в составе Восточного фронта после широкой мобилизации были сформированы I, II, III и IV армии, а в конце месяца - V армия и Туркестанская армия. В направлении Казани и Симбирска с конца августа стала действовать I армия под командованием М.Н. Тухачевского, которой был передан уже упоминавший выше бронепоезд. Тогда же в её составе была сформирована 2-я бригада, которая в ходе первых же боев показала массовый героизм и после переформирования получила название 24-й Симбирской Железной Дивизии. Командиром этого воинского соединения с самого начала был назначен Г.Д. Гай. В результате успешных боевых действий армия М.Н. Тухачевского 10 сентября выбила чехословаков из Казани, а 12 сентября – из Симбирска (рис. 42, 43).

Как известно, 30 августа 1918 года в Москве было совершено покушение на председателя Совнаркома В.И. Ленина, который был ранен двумя пулями из браунинга. Вскоре после того, как от белогвардейцев был освобожден Симбирск, от имени командования Восточного фронта в Совнарком была направлена телеграмма следующего содержания: «Москва Кремль Ленину. За первую вашу пулю Красной Армией взят Симбирск за вторую будет Самара» (рис. 44-46).

Во исполнение этих планов после успешного завершения Симбирской операции командующий Восточным фронтом И.И. Вацетис 20 сентября отдал приказ о широком наступлении на Сызрань и Самару. При этом чехословацкое командование прекрасно понимало, что если красные войска смогут взять первый из названных городов, то тогда удержать Самару будет практически невозможно. Поэтому чешскими минерами был заранее подготовлен к взрыву знаменитый Александровский железнодорожный мост, в то время крупнейший в Европе, а севернее и западнее Сызрани сосредоточены крупные подразделения чехословацких войск, готовые к длительной осаде. Красные войска подошли к Сызрани 28-29 сентября, и, несмотря на ожесточенное сопротивление осажденных, в течение пяти последующих дней сумели одно за другим уничтожить все главные узлы чешской обороны. Вот так к 12 часам 3 октября 1918 года территория города была полностью очищена от интервентов, в основном силами Железной Дивизии Г.Д. Гая. Остатки чехословацких подразделений отошли к железнодорожному мосту, и после того, как в ночь на 4 октября через него на левый берег переправился последний чешский солдат, два пролета этого грандиозного сооружения были взорваны. Железнодорожное сообщение между Сызранью и Самарой оказалось прервано на длительное время (рис. 47-49).

Но этот акт вандализма уже не мог предотвратить окончательного разгрома чехословацкого корпуса в Среднем Поволжье. Пока передовые части I армии переправлялись на левый берег Волги в районе между Батраками и Обшаровкой, а также между Отважным и Ставрополем, с севера в направлении Самары шло успешное наступление IV и V армий. В результате 5 октября передовые отряды I армии выбили интервентов из Иващенково (ныне Чапаевск) и со станции Липяги, а V армия 6 октября вступила в Мелекесс. Тогда же переправившиеся с правого берега подразделения Железной Дивизии практически без боя заняли Ставрополь. При этом выяснилось, что почти из всех оставленных населенных пунктах комучевцы и чехословаки вывезли или пытались вывезти ценное промышленное и сельскохозяйственное оборудование. Однако в некоторых городах, например, в Иващенкове, интервентам этого не дали сделать заводские рабочие, которые выступили на защиту своего имущества с оружием в руках. Во время этого восстания в Иващенкове карательными отрядами чехословаков и белогвардейцев было убито более тысячи человек, в том числе стариков, женщин и детей. Истребление населения города оружейников остановил лишь скорый подход красных войск.

Битва за Самару

Функционеры Комуча еще в середине сентября 1918 года почувствовали, что почва уходит у них из-под ног, и начали спешную подготовку к эвакуации из столицы своей республики на восток. Сначала из Самары были вывезены вспомогательные службы и архивы. Затем в начале октября в Сибирь эвакуировался и весь чиновничий аппарат Комуча, а вместе с ним – также и руководители чехословацких войск и контрразведки. В эти же дни проходила отправка на восток политзаключенных в так называемых «поездах смерти». По распоряжению Комуча в общей сложности было вывезено в Уфу, а затем в Сибирь около 2,5 тысяч человек, до этого находившихся в тюрьмах Самары, Ставрополя, Бузулука, Бугуруслана и Бугульмы. К приходу красных войск в Самарской губернской тюрьме оставалось всего лишь около 40-50 общеуголовных преступников, а также примерно 30 политических заключенных. Комучевцы в спешке о них попросту забыли, потому что все эти узники находились в тюремной больнице.

В период безвластия (с 6 по 8 октября 1918 года), когда чехословаки уже ушли из города, а красные еще не пришли, Самарской тюрьме был нанесен серьезный урон. Именно в эти дни на нее было совершено сразу несколько крупных вооруженных нападений. Бандиты убили троих надзирателей, пытавшихся прекратить грабеж имущества и остатков продуктов, а остальные тюремные служащие разбежались, не желая в условиях уголовного беспредела рисковать жизнью неизвестно за какую власть. Все это время самарский централ и его хозяйственные постройки оставались безо всякой охраны. Впрочем, и после возвращения в город большевистской власти обстановка в тюрьме долго не менялась в лучшую сторону – настолько серьезным оказался причиненный ей экономический ущерб.

Утром 7 октября 1918 года с юга, со стороны станции Липяги, к Засамарской слободе (ныне поселок Сухая Самарка) подошли передовые части 1-й Самарской дивизии, входившей в IV армию, которые овладели этим пригородом практически без боя. Однако тут же выяснилось, что при своем отступлении белогвардейцы подожгли существовавший в то время понтонный мост через реку Самару, не допуская к его тушению городскую пожарную команду. Одновременно чехословацкая дальнобойная артиллерия, установленная на высоком берегу в районе Самарского железнодорожного вокзала и поселка Запанской, начала обстрел территории Засамарской слободы и станции Кряж. Канонада продолжалась до тех пор, пока к месту сражения не подтянулись красные артиллерийские подразделения, которые вскоре заставили замолчать чешские орудия. А после того, как со стороны станции Кряж в сторону Самары направился красный бронепоезд, чешские минеры при его подходе подорвали пролет железнодорожного моста через реку Самару. Это произошло около двух часов дня 7 октября 1918 года.

Лишь после того, как к продолжавшему гореть понтонному мосту подоспели рабочие отряды с самарских заводов, охранявшие мост чешские подразделения в панике покинули свои позиции на берегу реки и отступили к вокзалу. Последний эшелон с интервентами и белогвардейцами ушел из нашего города на восток около 5 часов вечера, когда красноармейцам и жителям города все же удалось потушить понтонный мост и произвести его ремонт. Уже вскоре по мосту двинулась кавалерия IV армии. А еще через три часа в Самару с северной стороны пробилась 24-я Железная Дивизия под командованием Г.Д. Гая, входившие в I армию, которые сутками раньше овладели Ставрополем. Наступила ночь, и под ее покровом передовые подразделения двух армий встретились в районе Дома губернатора (ныне здание Самарской академии культуры и искусств, улица Фрунзе, 167), где до периода правления Комуча располагался Самарский губревком (рис. 50-54).

Послевоенные будни

Уже 8 октября 1918 года, на следующий день после взятия Самары, в городе состоялась грандиозная по масштабам манифестация. Колонны демонстрантов прошли по Советской улице (ныне улица Куйбышева), где с балкона «Гранд-отеля» (ныне гостиница «Жигули») к ним с речами по очереди обратились член реввоенсовета Восточного фронта П.А. Кобозев, командир 1-й Самарской дивизии С.П. Захаров и председатель Самарского губревкома А.П. Галактионов. Затем манифестация прошла в сторону Алексеевской площади (ныне площадь Революции), а после завершения шествия в здании театра-цирка «Олимп» состоялся многолюдный митинг, на котором давали слово всем желающим. Здесь с речами к собравшимся обратились видные большевики Ю.К. Милонов, Г.Д. Линдов, А.Г. Самсонов, и на другой день тексты их выступлений были опубликованы в советских газетах, которые впервые вышли легально в Самаре после четырехмесячного правления Комуча.

В течение 8-10 октября 1918 года из эвакуации в полном составе вернулся и Самарский губревком. В соответствии с приказом его председателя А.П. Галактионова была возобновлена деятельность исполкома губернского Совета. Главной его задачей стало восстановление мирной жизни в Самаре и всей губернии, а также ликвидация всех последствий оккупации нашего города чехословацким корпусом и правления Комуча.

Что касается оставшихся частей чехословацкого корпуса, то лишь в конце 1920 года последний солдат уже распавшейся к тому моменту Австро-Венгерской империи погрузился во Владивостоке на пароход, следовавший за океан. Путешествие чехов через всю Россию, которое первоначально планировалось завершить за три месяца, растянулось в итоге почти на весь период гражданской войны.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

(При подготовке данной публикации были использованы материалы Центрального государственного архива Самарской области - ЦГАСО: Ф-1, оп.1, д.132; Ф-5, оп.9, д.1144; Ф-7, оп.1, д.508, 535; Ф-9, оп.2, д. 93; Ф-54, оп.2, д.6; Ф-81, оп.1, д.132, 154, 261; Ф-86, оп.10, д.1; Ф-123, оп.1, д.2, 11, 14, 15, 21; Ф-136, оп.1, д.26, 40; Ф-137, оп.1, д.4, 13а, 14; Ф-161, оп.1, д. 479; Ф-193, оп.2, д. 71; Ф-199, оп.1, д.26; Ф-280, оп.1, д.14; Ф-328, оп.2, д.6, 7, 15, 41; оп.3, д.18; Ф-402, оп.1, д.2, 3, 4, 11, 12; Ф-902, оп.3, д.6; Ф-927, оп.1, д. 5;Ф-1000, оп.2, д. 9; Ф-2700, оп.1, д.696, 697, 698; Ф-3931, оп.1, д. 5, 13; Ф-4140, оп.1, д.10, 12, 14, 15; Самарского областного государственного архива социально-политической истории – СОГАСПИ: Ф-I-IV, д.36, 40, 51, 65; Ф-8121, оп.1, д. 339, 545, 746).

Литература

150 лет Самарской губернии (цифры и факты). Статистический сборник. Под ред. Г.И. Чудилина. Самара, Самарский дом печати. 2000. :1-408.

Бешенковский А.С. 1958. Такие дни не забываются. – В сб. «Боевое прошлое». Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, с.30.

Были пламенных лет. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1963.

В.В. Куйбышев в Среднем Поволжье. 1916–1919 г.г. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1936 год.

Валериан Владимирович Куйбышев. Биография. М., «Политиздат», 1988.

Ерофеев В.В. 2004. Валериан Куйбышев в Самаре: миф сталинской эпохи. Самара. Самарское отделение Литературного фонда. 160 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т. I. Самара, Самарское книжное изд-во, 416 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т. II. Самара, изд-во «Книга», - 304 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Ерофеев В.В., Захарченко Т.Я., Невский М.Я., Чубачкин Е.А. 2008. По самарским чудесам. Достопримечательности губернии. Изд-во «Самарский дом печати», 168 с.

Кабытов П.С. 1990. Валериан Куйбышев: мифы и реальность. - В сб. «Голос земли самарской». Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, с. 4-27.

Кабытова Н.Н., Кабытов П.С. 1997. В огне гражданской войны (Самарская губерния в конце 1917 – 1920 г.г.). Самара, изд-во Самарского гос. Университета, с. 1-92.

Колесников И.А. 1927. Военные действия на территории Самарской губернии. Самара. Госиздат.

Куйбышев В.В. 1972. Эпизоды из моей жизни. Алма-Ата, изд-во «Казахстан».

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1977. :1-406.

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк, изд. 2-е. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1983. :1-350.

Матвеева Г.И., Медведев Е.И., Налитова Г.И., Храмков А.В. 1984. Край самарский. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Медведев Е.И. 1974. Гражданская война в Среднем Поволжье (1918-1919 г.г.). Саратов, изд-во Саратовского университета.

Наш край. Самарская губерния – Куйбышевская область. Хрестоматия для преподавателей истории СССР и учащихся старших классов средней школы. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1966. :1-440.

Наякшин К.Я. 1962. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-622.

Поезд смерти. Сборник. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1960. 156 с.

Попов Ф.Г. 1934. Чехословацкий мятеж и самарская учредилка. М.- Самара, Ср.-Волж. краевое изд-во.

Попов Ф.Г. 1959. За власть Советов. Куйбышев. Куйб. кн. изд-во.

Попов Ф.Г. 1969. Летопись революционных событий в Самарской губернии. 1902 – 1917. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Попов Ф.Г. 1972. 1918 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Попов Ф.Г. 1918 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев. Куйб. кн. изд-во, 1972. 328 с.

Революция 1917-1918 г.г. в Самарской губернии. Самара, 1918 год.

Самарская область (география и история, экономика и культура). Учебное пособие. Самара 1996. :1-670.

Смирнов В. 1923. Борьба с чехами. – В сб. «Красная быль», № 3. Самара.

Сыркин В., Храмков Л. 1969. Знаете ли вы свой край? Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-166.

Трайнин И.П. 1919. Июньский переворот. – В сб. «Четыре месяца учредиловщины». Самара, с.40-41.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-128.